– Следовательно, сейчас наш Белый бык в ярости из-за того, что его злодейский план провалился, – подытожила Афродита.
Вот черт.
Глава двадцать шестая
Зои
Я как раз вернулась в свою комнату, чтобы умыться и переодеться перед тем, как снова отправиться на поиски Кевина вместе со Старком и Сынами Эреба, когда услышала, что Воин, стоявший на страже на стене школы, подал сигнал тревоги. Я выскочила из комнаты, пронеслась по коридору и на лестнице столкнулась с Афродитой и Дарием.
– Вам известно, в чем дело? – спросила я у Дария.
– Нет. – Вид у него был мрачный, а когда мы побежали вниз по ступенькам, я заметила, что он незаметно поправил метательные ножи в карманах своего жилета.
Я мысленно скрестила пальцы и беззвучно взмолилась богине: «Никс, пусть это будет Другой Кевин, пожалуйста! И пусть он будет не совсем чокнутый».
Мы выскочили из Обители Ночи и едва не врезались в Старка и Сына Эреба.
– Что случилось? – спросила я у Старка.
– Три вампира только что вошли через ворота со стороны Утики и проникли в кампус, – ответил Старк.
– Красные? – спросил Дарий.
– Да, – ответил Воин.
В окружении Воинов я вышла во двор и остановилась, всматриваясь в темноту и снегопад. Вскоре я разглядела три фигуры. Утопая по колено в снегу, они медленно, но целеустремленно двигались по занесенной подъездной дорожке, ведущей к заднему входу в здание, где стояли все мы.
– Они знают, куда идут, – сказал Старк.
– Они из другого мира, – кивнул Дарий. – Наши Воины все в здании.
– Давайте выясним, чего они хотят, – сказал Старк, снимая с плеча лук и берясь за ручку двери.
Но голос бабушки остановил его.
– Одну минуточку, тси-та-га-а-хай-а. Не думаю, что тебе понадобится твой лук.
– Что тебе известно, бабушка? – спросила я, не сводя глаз с приближающихся вампиров.
– У меня только предчувствие, птичка. Но мои предчувствия редко меня подводят.
Я услышала, как Воины молча выстроились за нашими спинами, но не стала оборачиваться. Я смотрела на вампиров, мысленно проклиная бесконечный снегопад и мечтая о полнолунии или хотя бы о хорошем бинокле. Я как раз открыла рот, чтобы попросить кого-нибудь из Воинов принести мне бинокль, когда предводитель троицы – тот, что шел посередине и помогал своим товарищам, когда они проваливались в снег, – сделал нечто такое простое и знакомое, что я мгновенно и безошибочно узнала его.
Он хрустнул пальцами. Кевин всегда так делал, с раннего детства. Я помню, как мама ругала его и говорила, что от этого у него будут огромные суставы, но Кевин только смеялся и отшучивался. В то время – до того, как мама вышла за Джона Хеффнера и полностью изменилась, превратившись в идеальную жену и домохозяйку, – Кевин мог легко заставить ее смеяться над самыми глупыми шутками. Мы с Барби постоянно его дразнили, называли «маменькиным сынком» и подговаривали воровать из кухни мороженое и шоколадные чипсы. Но это была правда: Кевин был маминым любимцем. Если она ловила его на воровстве, он только шутил, а она хохотала, и мы все вместе поедали чипсы с мороженым.
Я вдруг увидела перед собой того маленького мальчика с очень коротко остриженными волосами (мама экономила на парикмахерской). Мир вокруг перестал существовать. Я выскочила за дверь. Старк схватил меня за руку, но я его отпихнула.