Я вздохнул. Наспех сколоченный не гномами и волотами сарайчик, именуемый холодной каптёркой, был разворочен до основания, а посередине лежала громадная туша какого-то демона мелкой руки, сильного, живучего, но тупого. Яробор его полчаса добивал, прежде чем тот затих.

Мёртвая тварь навеяла размышления. Люди умирают и попадают в Навь. А куда попадают боги, духи и демоны, когда гибнут по-настоящему? Говорят, что тоже. Мол, они там спят кошмарным сном, готовясь воскреснуть опять. Вот только мелкому нечистому нужна не одна тысяча лет на воскрешение, а вернувшись, он лишён разума. Высшие могут за пару лет вернуться, да только им не позволят. Говорят, на низших слоях ада есть место, где павшие боги и демоны скованные цепями на веки вечные. Говорят, только одному удалось вырваться – Кощею Бессмертному. Ну, не без помощи женщины, но это не меняет сути. Ох, и скандал был.

– Что с Шурочкой? – спросил я.

– Спит. Я на неё сонные чары наложила.

– А…

– Ребёнок в норме. А этот, пещерный который, молодец. Я его потом к себе приставлю. Будет медпункт охранять. Он же дух-защитник по своей сути.

На поляне, вытянувшись во всю длину, лежал Полоз. А его неспешно, читая молитву, латал священник. Он шил раны обессилевшего змея обычной иглой и обычными нитками. Он сам вызвался, сказав, что увидел истинное зло и теперь может провести черту между тьмой и светом.

Священник уже перетаскал убиенных одержимых и озадачил прибывших сюда солдат копать могилу. И для демона тоже.

Стрелявшую в меня девочку, которую, оказывается, звали Женей, смотали обычным скотчем, и она лежала неподалёку лицом вверх и глядела в небо.

Когда Медуница закончила бинтовать и пошла к своим больным, я откинулся и посмотрел в небо. Хотелось бы описать его на манер незабвенного Льва Толстого, мол, сие значит то-то и то-то, но в голове бродила только одна мысль – как же я задолбался. Задолбался от этой бесконечной войны, от потерь, от постоянной тревоги. Нужно Шурочку спровадить домой. Я не хочу рисковать ею на поле боя, особенно сейчас. Она конечно, завозмущается, но ничего, и не таких упрямых уламывали.

– Покромс-с-сали, – прошипел змей, когда его дошил священник. Полоз приподнял голову и выстрелил своим длинным чёрным языком. – Давно так-х-х не попадалс-с-ся. Здес-с-сь мы уж-ж-же ничего не добьемс-с-ся. Нуж-ж-жно уходить. Но они пути перекрыли через-з-з туман. Даже бес-с-совка не смогла уйти, ногами бежала.

– Чёрные? – спросил я, опустив взгляд на Полоза.

– Да-а-а.

– Мы в ловуш-ш-шке. С-с-связи нет. Дороги нет.

– А если к реке уйти?

– Там не его з-з-земля. И он с-с-слаб. Нас-с-с сбросят в воду раньше, чем придёт помощ-щ-щь. Задавят чис-с-слом. Есть только один шанс-с-с. Зови деву воды и раз-з-збуди Всевидящ-щ-щую.

– Зачем?

– Зови-и-и! – прошипел громче Полоз.

Я редко видел его раздражённым, но сейчас он был именно таким. От этого «зови» по его чешуйчатой шкуре даже проскочили волной всполохи фиолетовых искр, а у меня побежали по спине мурашки.

Я потянулся к рации, но та лежала слишком далеко, а вставать тяжело. Так что нужно просто подтянуть её телекинезом. Я вытянул руку и легко сосредоточился. После ранения было тяжело колдовать.