Из дома вышел полицейский и сказал:

— Босс? — У него на лбу было написано «важные вести», и Луиза подумала: ну вот, Джоанна Траппер мертва, но тут полицейский расплылся в улыбке до ушей. — Вы не поверите, босс. Она вернулась. Она в доме.

— Кто? Доктор Траппер?

— Доктор Траппер и детка. И девочка.

— Девочка?

Это что еще за фокусы? Джоанна Траппер сидела на диване в некогда прелестной гостиной. Чистые джинсы, мягкий бледно-голубой свитер — вроде бы кашемировый. С жемчужными пуговками на манжетах. Эти детали не лезли ни в какие ворота. Вымыта дочиста. Волосы влажные, — похоже, она только что из душа.

— Детка спит в кроватке, — сказала она, не успела Луиза спросить.

Рядом на диване сидела Реджи — лицо сияющее и пустое, точно она полна решимости ни слова не сказать вообще ни о чем. Джоанна Траппер, напротив, держалась непринужденно.

— Простите, если у вас из-за меня возникли сложности, — сказала она (можно подумать, за опоздание к стоматологу извинялась). — Я уезжала на пару дней. Боюсь, я ничего не помню. Какая-то временная амнезия. Формально это называется, если я правильно помню, «диссоциативная реакция бегства». Травма, причиненная воспоминанием о прошлой травме. Эндрю Декер, очевидно. И так далее.

— И так далее? — повторила Луиза.

Она соображала, как подступиться к допросу двух виртуозных лгунов, — не поймешь, как отыскать правду, не говоря о том, как ее понять, — но от этой проблемы ее спас стук в дверь. В комнату ввалилась Карен Уорнер.

— Прости, что прерываю, босс.

Она дышала тяжело, как будто бежала. Чудесного возвращения Джоанны Траппер она толком и не заметила. Лицо мрачно — ясно, что случилось нечто ужасное.

— О господи, — сказала Луиза, хватаясь за сердце. — Нидлер, да? Он вернулся? — И Карен сказала:

— Да. Вернулся.

— Кто-то погиб, — сказала Луиза. — Я по лицу вижу. Кто? Элисон? Ребенок? Все?

— Не они, босс. Маркус.

На волоске. Смешное выражение, если вдуматься. Маркус был в операционной. Луиза и Карен сидели в опустевшем «Святилище» Королевского лазарета. В честь Рождества здесь стояла какая-то общехристианская растительность.

— Что произошло? — спросила Луиза.

— Не знаю, все очень запутанно. Он услышал вызов и ответил, — по-моему, он был на кольце, на работу ехал. Местные уже примчались, и это все было как-то между делом, понимаете, она ведь столько раз кричала «волки».

— Между делом. Господи.

Нидлер всю ночь продержал семейство на мушке. Один из детей добрался до тревожной кнопки, местная полиция ответила, «первый офицер, оказавшийся на месте происшествия», позвонил в дверь, Нидлер открыл и выстрелил ему в грудь. Этим первым офицером был Маркус.

— Он пошел без жилета, — сказала Карен. — Надо было спасательского фургона дождаться. Идиот.

— Дурак дороги не разбирает, — сказала Луиза. — Хотел помочь.

Когда прибыли Карен и Луиза, все было кончено.

Нидлер вышел из дома, дав спасателям возможность прицелиться, но они не успели — Нидлер застрелился сам.

— Сволочь, — сказала Луиза. Она хотела видеть, как его убьют, хотела разорвать его на куски голыми руками, словно очумелая менада.