В конце концов он пошел в представительство авиакомпании, и женщина («Лесли») в форме такого цвета, что можно утонуть в ванне томатного соуса — и никто не заметит, сообщила, что в списке пассажиров Тессы Уэбб не значится.

— Выходит, опоздала на самолет, — сказал Джексон.

— Она и билета не покупала, — сказала Лесли, вглядываясь в экран. — И вообще не покупала билетов ни на какой самолет. В базе данных нет такого имени.

Может, она перепутала авиакомпанию, он же не видел билета, — может, она летела «Бритиш Эйруэйз», а не «Атлантик». Дама в «БЭ» говорила с ним неохотно — видимо, дело в синяках, решил он, или в перевязи, или в том, что он излучал отчаяние, полно ведь причин с ним не связываться, — однако сказала, что следующий рейс из Далласа приземлится через час. Так что Джексон еще подождал. Тессы не было. Он прождал все утро, потом плюнул, сел в экспресс до Паддингтона, а оттуда пешком дошел до Ковент-Гардена. Заняться-то больше нечем.

На остатки денег Реджи он купил пакет круассанов. Вот сейчас придет и выпьет хорошего кофе из промышленной кофемашины. Он не пил хорошего кофе с самого отъезда в среду утром.

Поначалу в голову не пришло, а теперь казалось совершенно логичным: наверняка Тесса прилетела рейсом пораньше, а может, и вчера, — прилетела и не понимает теперь, почему его нет дома. Джексон вполне уверил себя, что так дела и обстоят, и оптимистично насвистывал, взбираясь по лестнице в их орлиное гнездо («любовное гнездышко», сказал он однажды, и она расхохоталась — то ли над его сентиментальностью, то ли над клише).

Он громко постучал. Ключей у него не было, но зачем ключи — ведь дома жена. Спит после перелета. Крепко спит. Или выскочила купить пакет круассанов. Свежего кофе любимому, принести свежий кофе в гнездо их любви. Кровля дома их — кедры, потолок их — кипарисы.[159]

Да где ж ее носит-то?

В свое время, не сообщив соседу внизу, Джексон спрятал лишний ключ за косяком соседской двери. Даже найдя ключ, вор вряд ли сообразит, что это ключ от другой квартиры. Воры, вообще говоря, недалекие оппортунисты. Джексон вспомнил ключи от «приуса» за банкой «Дымчатого жемчуга». Хорошее имя для Джоанны Траппер в другой жизни. В непроницаемой китайской жизни. Она сказала, что убила тех двоих, которые держали ее в доме, потому что они хотели убить ее и детку, но Джексон не был уверен. Она бы выехала на самозащите — это бесспорно, но в доме она учинила кровавую баню, и от этой славы не отмылась бы никогда. На всю жизнь она осталась бы женщиной, убившей своих похитителей, а детка — сыном этой женщины. Джексон ее понимал. Она тридцать лет бежала от одного кошмара — и рыбкой нырнула в другой.

Он сунул ключ в замочную скважину — какое облегчение. Ключ повернулся — и Джексон дома. Ну наконец-то.

Ни следа Тессы. Никакого пакета свежего кофе в кухне. И круассанов тоже нет. Куда пошла возлюбленная твоя?[160]

Учуял он прежде, чем увидел. Уж явно не кофе. Судя по скотобойному амбре, оно тут пролежало минимум день. Не оно — человек. У его ног валялся пистолет, русский какой-то, «Макаров», «Токарев», Джексон не помнил, — в Заливе их было полно, многие привозили домой трофеями. Может, парень — бывший армейский, предпочел уйти чисто, снес себе полбашки. Да нет, не чисто — наоборот. Повсюду кровь, мозги, еще какая-то мерзость, Джексон не вглядывался — не хотел наследить на месте преступления. Одно он за последние сутки уже уничтожил, — пожалуй, второе лучше не трогать.