Она догадывалась, что они убьют ее в итоге, когда она выполнит свою функцию, какова бы эта функция ни была, но планировала усложнить им задачу: они запомнят, что она была с ними дружелюбна, звала их по именам, хоть и ненастоящим, показала им, что она человек. И они тоже люди.

Вместе с водой они приносили еду, полуфабрикаты из микроволновки, к которым в нормальных обстоятельствах она бы и не прикоснулась, но сейчас ждала их с нетерпением — есть хотелось ужасно. Они таскали ей банки детского питания и коровье молоко в чашке, но детку она этим не кормила — съедала сама, а ему давала грудь. Еще они принесли ей упаковку одноразовых подгузников — не того размера — и пластиковый мешок для использованных, но мешок этот ни разу не вынесли.

Детка был притихший — видимо, потому, что ей что-то вкололи, в первый день в голове была вата, раствор бензодиазепина, наверное, или валиум, внутривенно. Она сама подготовила вену, когда они приставили нож к деткиному горлу.

Они принесли игрушек — мячик, пластиковую коробку, у которой в боку дырки разной формы. Если правильную фигуру вставить в правильную дырку, включается лампочка и звенит звонок. И мяч, и коробка подержанные, с маленькими наклейками, на них от руки написана цена — видимо, из благотворительной лавки. Игрушки им обоим вскоре наскучили. В основном она играла с деткой в ладушки и в «ку-ку», пела ему, читала стишки и подбрасывала детку в воздух, чтобы ему было весело, а заодно тепло, потому что отопления в доме не было. Переохлаждение сейчас опаснее скуки. Ей дали пару одеял, совсем старых, но их не хватало. Жалко, что она не захватила ингалятор (она старалась сохранять спокойствие изо всех сил), жалко, что не взяла деткино одеяло, что оба они так легко одеты.

Они вошли в спальню, когда она переодевалась. Она услышала, как бешено залаяла Сейди внизу, а потом раздался грохот — сначала она не поняла, потом сообразила, что собака пытается прорваться к ней сквозь дверь. Она схватила детку, кинулась на лестничную площадку — и увидела их.

Веревка слишком короткая, до окна не дотянешься, но можно встать на кровати — тогда видно. Поля, сплошные зимние поля, бурые и пустые, залитые яркой холодной луной. И ни одного дома в окрестностях.

На второй день Питер принес ей бумагу и ручку и велел написать записку «вашему мужу». Что ей написать? Что оба они умрут, если он не сделает, как ему скажут, ответил Питер. Что натворил Нил, чем навлек на них все это и что он делает сейчас? Как он это прекратит?

Она стала врачом, потому что хотела помогать людям. Чудовищное клише, зато правда (хотя касается не всех врачей). Она хотела помочь всем, кто болен, кому больно от кори и рака, от тоски и депрессии. Если нельзя исцелиться самой, можно хотя бы исцелить кого-нибудь другого. Вот почему ей понравился Нил — его не нужно было исцелять, он цельный, его не мучили боль и грусть этого мира, он просто жил себе и жил. Она была как чаша, хранила все внутри, а он был Марс, что швыряет копье наружу. За ним не надо ухаживать, не надо беспокоиться за него. Отсюда следовало, что в жизни с ним неизбежны свои минусы, но кто совершенен? Только детка.