— Точно, — кивнул Дрогоевский. — «Счастливый» игрок — человек казино.

Уже на улице Клим Пантелеевич обратил внимание на высокого господина с эспаньолкой и усами à la Napoleon III, который отвел Могилевского в сторону и принялся что-то ему втолковывать. Затем он развернулся и, приблизившись к Ардашеву, спросил:

— Простите, как я выяснил, вы и есть бывший присяжный поверенный Ставропольского окружного суда, о котором несколько лет назад писали все российские газеты?

— Насчет «всех российских газет» это вы, пожалуй, преувеличили… Но в одном вы правы: раньше я действительно состоял в сословии адвокатов. Однако чем обязан?

— Позвольте рекомендоваться: Лазарь Самуилович Шефтель, владелец банка «Киевское учетно-ссудное общество взаимного кредита» и старшина клуба «Аврора». Тут вот какое дело… — неуверенно начал он. — Второго дня был убит один из наших старшин — ювелир Гиршман. Наверняка вы слышали об этом ужасном преступлении?

— И даже видел.

— Вот как?!

— Да. Я пришел туда, чтобы отремонтировать часы моей супруги, купленные там накануне. В магазине меня полиция и застала.

— Гм-м, тем лучше, — пробормотал Шефтель и объяснил: — Видите ли, Лейб Меерович наведался ко мне буквально за два дня до смерти. Он жаловался, что какой-то покупатель — этакий молодой красавец с дамой несколько старше его — купил дамские часы-кулон за пятьсот тридцать рублей. Все ассигнации оказались фальшивыми.

— А какие именно были купюры, помните?

— Пять сотенных и три червонца. Да вот, полюбопытствуйте. — Он вынул из кармана две бумажки. — Я их на всякий случай с собой прихватил.

— Позволите взглянуть?

— Конечно.

Статский советник повертел деньги в руках, помял их и поднес к носу.

— Странно… — пробормотал он.

— Что-что? — не понял собеседник.

— Нет, это я так… не обращайте внимания. Ну и… — Ардашев поднял глаза, — что же дальше?

— А дальше получается, что у покойного Гиршмана полиция может обнаружить фальшивые купюры. А это пятно на весь клуб. И кто знает, чем для всех нас это может закончиться. Думаю, выражу мнение всех членов «Авроры», если попрошу вас провести самостоятельное расследование убийства Лейба Мееровича Гиршмана.

— Я не могу взяться за это дело, поскольку не собираюсь задерживаться в Киеве. Вероятно, уже на следующей неделе я уеду. К тому же я уже не занимаюсь частными расследованиями.

— Помилуйте! Я только что явился свидетелем, как вы разоблачили целую шайку мошенников из «Босфора».

— Это случилось само собой, — пожал плечами Ардашев.

— Вы не волнуйтесь, мы вас щедро отблагодарим. Я же понимаю, это дело коммерциозное, — и он опять полез в карман.

— Нет-нет, — остановил его Клим Пантелеевич, — не надо никаких денег…

— Но почему?

— Лучше оставьте мне эти фальшивые купюры… до утра. А утром вы можете их забрать.

— Но зачем вам подделки? — удивился банкир.

— Так… посмотрю.

— А! Понял! Вы все-таки беретесь за дело, но ничего не хотите мне обещать, да?

— Не совсем… Мне интересно понять, откуда эти фальшивки пришли. Вполне возможно, что они имеют отношение к убийству вашего знакомого… Но это всего лишь гипотеза.