«Господи! До чего же она прекрасна», — невольно изумился визитер.

— Как часики? В порядке? — расплывшись в натянутой улыбке, справился он.

— Все прекрасно. — Она пожала плечами. — А что?

— Вы позволите мне присесть? — теребя край котелка, осведомился Гиршман.

— Да-да, конечно. Присаживайтесь, куда вам будет угодно. — Она указала рукой на стул и кресло. Сама опустилась на край дивана. — Простите, что сразу не предложила, но вы появились так неожиданно. Вот я и вышла к вам по-домашнему, в пеньюаре. Не обессудьте.

— Нет-нет, ничего, — сконфуженно забегал глазами ювелир, стараясь не смотреть на открывшуюся коленку хозяйки.

— Итак, я вас слушаю…

— Простите-с… — Он поднял глаза и изрек извинительно: — Я даже не знаю, как вас величать.

— Ах да, — поправляя непослушную прядь волос согласилась очаровательная брюнетка. — Моя постоянная забывчивость… Я баронесса Красицкая, Мария Константиновна.

Лейб Меерович скромно кашлянул в кулак и пояснил:

— Так вот-с, деньги, которые заплатил ваш… знакомый… оказались фальшивые. Извольте убедиться, сударыня. — Он вынул портмоне и достал свернутые вдвое купюры.

— Как это? — оторопело вымолвила дама, хлопая длинными ресницами.

— А вот смотрите, — уже смелее заговорил гость. Он поднес десятку к свету. — Здесь вместо русской буквы «Я» стоит латинская «R». Где такое видано? А сотни я носил в банк. Их рассматривали под микроскопом. Все до одной поддельные. Вот так-то, мадам…

— А вы уверены, что это именно мы вам дали эти ассигнации?

— Помилуйте! А кто ж еще? — торговец удивленно воззрился на собеседницу.

— Насколько я помню, там была еще одна пара, — неуверенно произнесла она.

— Вы правы, — кивнул Лейб. — Была. Только у них часы почти в два раза дороже ваших. Тот господин одними радужными расплачивался. К ним у меня претензий нет. Но, — он придвинул к дивану стул, и почти в упор уставился на красавицу, не отводя глаз, — я могу, конечно, и в полицию обратиться. Дом теперь я ваш знаю…

— Ну что вы? Зачем же полицию беспокоить. Может быть, чаю с ромом или кофе с коньяком?

— Благодарю за предложение, только думаю, что засиживаться мне не с руки. Не ровен час, супружник ваш вернется. А потому пусть этот… ваш кавалер принесет мне завтра в магазин три тысячи рублей. Жду его до закрытия. В противном случае мне придется обратиться в полицию, — вставая выговорил Лейб. — А там, сами понимаете, — благоверный ваш сразу об адюльтере узнает.

— Постойте, постойте. Это какое-то недоразумение. Мой друг совсем ни при чем. Его, вероятно, тоже обманули и подсунули фальшивки.

— Может, и так, а может, и нет… Я не судебный следователь, мне недосуг разбираться.

— А почему так много? Почему три? — глядя на него снизу вверх, удивилась хозяйка.

— Что ж, если хотите поторговаться — пожалуйста, — усмехнулся он, обнажая зубы с золотыми пломбами. — С такой красавицей, как вы, я не прочь договориться и о меньшей сумме. Так как? Начнем‑с?

Баронесса вспыхнула и резко поднялась.

— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне!

— Но и вы — не цыганка на базаре. Ладно. Жду до восьми. Не будет денег — пойду в участок, — через плечо бросил Гиршман и направился в переднюю.