Мастеровой и ремесленный люд оказался сообразительный – стандартизацию приняли с нескрываемым одобрением, а ведь это первый шаг в мануфактурном производстве с разделением труда для поточного изготовления. На ружьях и штуцерах процесс понемногу отработали, потом сделали полдюжины «трехдюймовок» с унифицированными лафетами и взаимозаменяемыми деталями, и лишь теперь изготовили два «единорога». Испытания прошли успешно – осталось только в бою выяснить их эффективность против татарской конницы…
– Государь! Ногайцы! Большой массой к Дружковке идут!
– Совсем оборзели – никак на Галич нацелились, – Юрий поднялся из-за стола, настроение немного приподнялось. Все же ожидание неизбежной войны всегда тягостное…
Глава 4
– Совсем страх потеряли, сволочи! Придется дать урок, который они надолго запомнят, – Юрий смотрел на темную массу ногайцев, что в версте колыхалась у крепостных валов. И громко скомандовал:
– Огонь!
Оба единорога громко и дружно рявкнули, выметнув из себя густые клубы белого дыма. Гораздо меньше грохота издали их сильно уменьшенные копии – однако тоже впечатляюще. Расчеты тут же принялись перезаряжать орудия, действуя умело и сноровисто, а Юрий увидел в воздухе два небольших разрыва.
Нехитрое изобретение английского капитана, чьим именем была названа «шрапнель», сработало эффективно, взорвавшись над головами татарских всадников. В русской армии их называли «картечными гранатами» – в полое внутри ядро засыпали двести грамм пороха и полкилограмма чугунной картечи. И вставляли деревянную трубку с делениями, набитую порохом. А далее все просто – определяли на глазок дистанцию стрельбы, и с помощью клина увеличивали угол возвышения ствола. И при необходимости «колдовали» над трубкой – укорачивание оной уменьшало время горения, и, следовательно, разрыва гранаты на более коротком расстоянии.
Простейшее изобретение англичанина буквально «охладило» горячих французов, осыпаемых сверху чугунными обломками с мелкими «горошинами». Так и сейчас – в первую минуту татары даже не поняли, что происходит. Раненые всадники захрипели, лошади заметались, сбившись в кучу-малу, и тут же над ними разорвались новые «гостинцы».
Одно плохо – пороха едва хватало разломать корпус гранату, дробь поражала людей благодаря силе инерции, а не разрыву, который был смертоносен в воздухе, а не на земле. Но трех залпов хватило, чтобы татары сообразили, что у гяуров появилась артиллерия. Тем более, «трехдюймовки», стреляя на пределе дальности, ухитрились поразить плотную конную массу небольшими ядрами, пробивавшими лошадей насквозь.
Орда резво отхлынула, ошеломленная полученным отпором, и воевода Зерно не стал упускать удобного случая – Смалец сам повел стрельцов за валы, но не на вылазку, а в генеральный бой. Что ж – вполне разумно, отряд у него хоть и небольшой – три сотни успевших собраться «славянских» ополченцев – но вполне сильный, чтобы закрыть ногайцам путь отхода.
Юрий посмотрел в сторону Торского городища – Незамай тоже воспользовался моментом, и сейчас спешно выводил за крепостные валы еще две сотни стрельцов.