- Скажу то же самое: купола этого храма олицетворяют со­бой огненную радугу, при сложении которой образуется белый свет. Это ведийский храм, посвященный всему космическому канону. Если всё вместе, то Отцу небесному.

- Лихо закрутил, - улыбнулся хранитель, - даже радугу при­плёл. Но, в общем-то, правильно. Теперь до тебя дошло, каким христианином был царь Иван Васильевич?

- Дошло... никаким.

- Как раз он был настоящим христианином. Иисуса, царь ис­кренне любил и жалел. Иван Васильевич единственный из пра­-

вителей своего времени высказал мысль, что первыми Христа предали его ученики-апостолы. Прежде всего, они извратили его чистое солнечное учение. В результате чего мир получил костры инквизиции, крестовые походы и запрет на развитие и накопление подлинного знания. Царь Иван Васильевич считал Христа не святым и сыном божьим, а униженным и уничто­женным врагами рода человеческого волхвом.

- Но ведь на крыше храма, где мы сейчас находимся, купо­ла, похоже, нет? - перевёл я разговор в старое русло.

- Как это нет?! Его накрывает огромный купол, вершина которого представляет собой конус со шпилем.

- А мне показалось, что это просто пирамида.

- Вот, что наделала твоя пурга! Парень купола на крыше не разглядел, - повернувшись к Чердынцеву, покачал головой Велемир.

- Вот и хорошо, что ничего не видел. Но если настаиваешь, на пару часов ветер можно и приостановить. Но ночью пусть дует как прежде.

Махнув рукой на хранителя, Велемир показал рукой на алтарь:

- Видишь, какая резьба? Обрати внимание, она неземная.

- Я вижу, что и дерево какое-то не наше.

- Это дальневосточный кизил. Древесина у него, что железо. Но дело не в древесине, а в резьбе: все цветы и листья на алтаре не с нашей планеты. Перед тобой флора другого созвез­дия, Гор, планеты Ор нашей далёкой метрополии. Алтарь свя­зывает нас нитями памяти с далёкой прародиной. Такова была традиция Великой Орианы, почившей империи Куру и ушед­шей в небытие Тартарии.

Слушав волхва, я внимательно изучал вырезанные на алтаре незнакомые мне растения: какие-то мелкие мясистые круглые листочки, наподобие гирлянд, не то цветы, не то спорангии^>10.

«Интересно, какого они цвета?» - думал я.

Алтарь почему-то не был окрашен, при свете плазменных ламп он казался тёмно-розовым.

- Посмотри, видишь место для ритуального огня, - показал Велемир на каменную площадку перед скульптурным изобра­жением Сварога. - Здесь и в наши дни горит священный огонь. Предки должны знать, что мы ещё живы, и сердце ведийского мира Руси всё ещё стучит.

Последние слова жрец произнёс шёпотом, и я понял, как тя­жело этим людям служить верой и правдой будущему. Жить надеждой и верить в торжество истины.

Отойдя от алтаря, я молча направился изучать висящие на стенах резные деревянные полотна уцелевших карт.

- Вот она, Ориана, - остановился я у изображения. - Со­всем недавно странные существа с другой планеты демонстри­ровали мне её под землёй^>11. Здесь же на стене рельефная карта северного материка Земли выглядела иначе: все её города, до­роги, пирамиды и дворцовые комплексы смотрелись миниа­тюрными и игрушечными, но в то же время они давали общее представление о цивилизации. Изучать такую карту-схему было намного приятнее, чем рассматривать нечто подобное, выполненное в камне, на огромной плоскости. Несколько за­держался я под картой-схемой тихоокеанского континента. Я как заворожённый рассматривал его равнины, горы и долины, русла полноводных рек и всё никак не мог оторваться.