Даже когда я заслужила и была готова смиренно все выслушать, он держит себя в руках и даже шутит. Уже и не представляю те времена, когда думала о нем… гммм… плохо, мягко говоря. Сейчас кажется, что это было в какой-то другой реальности.

— Коряга, погоди. - Я беру себя в руки и не давлю романтическому флёру сбить себя с мысли. Отвожу его руку, когда пытается намазать мой синяк какой-то желтой мазью из тюбика. - Ты должен знать. Локс… он…

— Марго, хватит. - На этот раз голос мужа становится жёстче. - Твоя самодеятельность закончена.

— Ты не поникаешь!

— Не понимаю чего? Того, что ты подвергла свою жизнь опасности? Во имя чего, Марго?

— Я хотела… - всхлипываю, потому что в горле словно зыбучий песок, в котором тонет моя храбрость. - Хотела, чтобы он не трогал тебя своими погаными руками. Потому что ты… это все равно… что прикасаться к моему сердцу.

Когда-то давно, в той жизни, где я свысока смотрела на романтические фильмы и книги, я бы нашла миллион шпилек, чтобы высмеять слова, которые только что сама же и сказала. Только сейчас именно эти слова кажутся правильными. Единственными, которые вообще можно сказать мужчине, ради которого готова не только в огонь и в воду, но даже в пекло по битому стеклу.

Я чувствую, как его сильны руки обхватывают меня всю, крепко и уверенно. Если бы объятия были «безапелляционными» - это были бы именно такие объятия. После которых уже бессмысленно говорить о расставании и о том, что так будет лучше, что так будет правильно. У меня едва хватает сил, чтобы кое-как обнять его в ответ, хотя мое слабое карабканье по его свитеру он едва ли чувствует.

— Я тебя никому не отдам и никуда не отпущу, Марго, - каким-то тихим и тоже слегка надломленный голосом говорит Коряга. - Но, пожалуйста… Я знаю, что ты сильная и смелая, отчаянная. Что тигра запугать легче, чем мою храбрую маленькую жену. И что у тебя огромное сердце, которое болит за всех, кто в нем живет, и даже не живет - тоже. Но, прошу тебя, люби всех, стоя у меня за спиной, а не наоборот. Мне так будет спокойнее.

Он немного отстраняет меня от себя и пытливо смотрит глаза в глаза.

— И самое главное.

— Еще не все? - пытаюсь неуклюже пошутить.

— Обещаю, что точно последнее. - Коряга, как маленькой, грозит мне пальцем. - Больше никогда не покушайся на мое право решать все мужские вопросы. Все. Без исключений. И прежде, чем кивать и обещать, хорошенько подумай - потому что в следующий раз я, определённо, буду расстроен чуть громче.

Я прекрасно понимаю, куда он клонит, но все равно киваю без всяких пауз.

И еще сильнее карабкаюсь пальцами по его спине.

Теперь все будет хорошо, потому что мой Серебряный дракон всегда будет закрывать меня собой.

Никогда не пожелаю даже врагу увидеть то, что пришлось увидеть мне.

Лицо любимой женщины, изуродованное синяком.

Ее немного втянутая в плечи голова, подрагивающие кончики пальцев - и отчаянная злость в глазах, как будто мысленно она уже смирилась с чем-то ужасным, но неизбежным, и приготовилась сопротивляться до последнего. И все это - с теплой улыбкой на губах, рвущей в хлам мою душу и сердце.