Я стал искать сведения о нем в Интернете и узнал, что он – талантливый скульптор и его произведения выставляются в разных городах по всему миру. Я настаивал, что сам оплачу почтовые расходы, но он отказался.

Автор с его скульптурным портретом работы Сакеллариса Кутузиса, 2016 г.

Спустя месяц бюст более чем в натуральную величину доставили ко мне домой в огромном деревянном ящике. Теперь он стоит в нашем доме и настолько похож на оригинал, что всякий раз, как я смотрю на него, меня пробирает дрожь. Часто я или мои дети украшаем его очками, галстуками или одной из моих многочисленных шляп.

Как бы я ни старался уклоняться от подобных атрибутов славы, у меня нет сомнений, что они укрепили мое «я». Полагаю также, что почтенный возраст, солидность и репутация усиливают мою эффективность как психотерапевта. В последние двадцать пять лет большинство моих пациентов связывались со мной потому, что прочли какие-то из моих работ, и приходили в мой кабинет с уверенностью в моих терапевтических способностях. Я, знававший в своей жизни прославленных терапевтов, отчасти понимаю, какой след могут оставить в памяти такие встречи: я сам до сих пор явственно вижу мысленным взором глубокие морщины на лице Карла Роджерса.

Пятьдесят лет назад я попросил о беседе с ним и прилетел на один день в Южную Калифорнию. До того я посылал Роджерсу некоторые свои работы и помню, как он говорил мне, что, хотя мой учебник по групповой терапии сделан добротно, больше всего ему понравилась моя книга, написанная в соавторстве с Джинни («Хроники исцеления»). А лица Виктора Франкла и Ролло Мэя я помню столь отчетливо, что будь у меня талант художника (которого я лишен), я смог бы точно изобразить их по памяти.

Так что в силу моей репутации пациенты раскрывают секреты, которые никогда не рассказывали никому другому, даже прежним своим терапевтам, и если я принимаю их без осуждения и с сочувствием, мои интервенции, вероятно, имеют больший вес – просто в силу того, что пациенты заранее составили обо мне определенное мнение.

Не так давно в один и тот же день я принял двух новых пациентов, знакомых с моими работами. Первая из них, психотерапевт на пенсии, приехала ко мне, проделав на машине путь в несколько часов. Она была обеспокоена своей склонностью к накопительству (проявлявшейся только в одной комнате ее дома) и обсессивному поведению: уезжая из дома, она, проехав меньше квартала, каждый раз возвращалась проверить, заперла ли дверь и выключила ли плиту. Я сказал ей, что, на мой взгляд, с этими проявлениями вряд ли удастся разобраться за один сеанс терапии; кроме того, они не так уж значительно мешают ей в жизни. Она показалась мне вполне гармоничной личностью, у нее был прекрасный брак, она работала над трудной задачей поиска смысла после выхода на пенсию. Она была рада услышать, что, по моему мнению, она не нуждается в терапии.

На следующий день она прислала мне письмо:

Я просто хотела дать вам знать, какое удовольствие доставила мне наша консультация в прошлый четверг, как я ценю ее и как много она для меня значила. Я чувствовала вашу поддержку и уверенность, что у меня все в порядке. Я счастлива и довольна жизнью и очень благодарна за ваше замечание, что мне не нужна никакая терапия. И я покинула ваш кабинет с меньшей тревожностью, зато с большей уверенностью в себе и лучше принимая себя. Для меня это был настоящий подарок. Это просто потрясающий результат для одного-единственного сеанса!