Вне сомнения, многие клиенты ценят текстовую терапию и переживают перемены. Я рекомендовал «Токспейс» тщательно изучить результаты, и действительно, результаты первых исследований указывают на значительные перемены. Я читал комментарии пациентов в текстовых сообщениях, в которых они говорили, как высоко ценят этот процесс.

Одна пациентка сообщила, что распечатала некоторые высказывания своего терапевта и повесила их на дверцу холодильника, чтобы регулярно просматривать. Если у клиентов случается паническая атака посреди ночи, они могут сразу же послать сообщение своему терапевту. Хотя терапевт прочтет текст не раньше чем через несколько часов, все же возникает ощущение мгновенного контакта. Более того, клиенты могут с легкостью заново просматривать всю свою терапию, каждое слово, которое они сказали терапевту, и наглядно видеть масштаб своего прогресса.

Супервизия терапевтов, работающих через текстовые сообщения, отличается от супервизии традиционных терапевтов. К примеру, когда я курирую такого терапевта, у меня есть возможность не полагаться на порой ненадежные воспоминания терапевта о том, что произошло во время сеанса; наоборот, я имею доступ к полной расшифровке всей встречи, к каждому слову, которым обменялись терапевт и пациент, – от ока супервизора ничто не скрыто.

Кроме того, я так настоятельно рекомендовал проходящим у меня супервизию текстовым терапевтам быть внимательными к человечной, эмпатической, искренней природе отношений между клиентом и терапевтом, что возник странный, парадоксальный результат: у хорошо подготовленных терапевтов текстовые сообщения могут обеспечивать контакт более личный, чем очная встреча с терапевтами, которые неукоснительно следуют механистичным поведенческим предписаниям.

За десятки лет я не только вел великое множество терапевтических групп – группы амбулаторных пациентов и группы в стационаре; группы онкологических пациентов; вдов и вдовцов; алкоголиков; супружеских пар; студентов-медиков; психиатров-ординаторов и практикующих терапевтов, – но и сам был и остаюсь членом многих групп. Даже теперь, в свои восемьдесят с лишним лет.

Та, что занимает наибольшее место в моем сознании, – группа без ведущего, объединяющая практикующих терапевтов и на протяжении последних двадцати четырех лет собирающаяся каждые две недели на девяностоминутные встречи в кабинете у кого-нибудь из ее участников.

Одно из наших фундаментальных правил – полная конфиденциальность: то, что происходит в нашей группе, должно в группе и оставаться. Так что эти строки будут первым случаем, когда я расскажу что-то об этой группе, причем пишу я не только с разрешения ее членов, но и при их поддержке: никто из нас не хочет, чтобы эта группа умерла. Не то чтобы мы искали бессмертия, но мы хотим подтолкнуть других людей пережить жизненно важный, обогащающий опыт подобно тому, что переживаем мы.

Один из парадоксов жизни терапевта заключается в том, что мы никогда не бываем одни в процессе работы, однако многие из нас ощущают глубокую изоляцию. Мы работаем без команды – без медсестер, супервизоров, коллег или помощников. Многие из нас смягчают это вечное одиночество, договариваясь о совместных обедах или встречах за кофе с коллегами, посещая клинические разборы или обращаясь за супервизией или личной терапией. Но кому-то этих средств недостаточно.