– Могут, – подтвердил Азазель, – если захотят. Но захотят вряд ли. Это же помеха в доме, где постоянные гулянки и пьянки! Мелкая помеха, но все-таки…

– Значит, с нею все будет хорошо? Она останется у этих…

– Да, – подтвердил Азазель. – Вообще-то не делается так, как ты почему-то решил, повинуясь зову глупого человеческого сердца и не догадываясь, что в этом теле есть еще и разум. На самом деле сперва нужно пройти массу комитетов, комиссий, инстанций, чтобы мать лишить материнства, а опеку передать кому-то… а потом еще и на удочерение…

Михаил сказал мрачно:

– И что ты предлагаешь? Если те негодяи восхотят вернуть себе ребенка, им нельзя мешать?

Азазель сказал покровительственно:

– Какие негодяи, таких треть населения!.. У них есть даже права избирателей, представляешь такую дурь? Каждый гребет к себе, только курица от себя. Да еще эти нынешние свободы личности… Но, к счастью, я человек открытый, коммуникабельный и у меня везде концы. Подергаю нужные, все будет путем. Думаю, удастся даже оформить удочерение. Все законно, не боись!.. Законы здесь в целом все же хорошие, как бы даже по заповедям, только кривые, а еще и само исполнение хреновее не бывает.

– Но все-таки и закон на стороне этой девочки?

– Точно, – подтвердил Азазель. – Заповедь – точно. А законы, что есть истолкования и пояснения заповедей, иногда только путают. Но ты же орел, не стал вникать в хитросплетение подзаконных актов! Поступил прямо и по-солдатски.

Михаил бросил на него косой взгляд, но Азазель, похоже, впервые не съехидничал насчет меднолобости а вроде бы даже похвалил, хотя, как всегда, с вывертом и по-своему.

Автомобиль метнулся вправо, переходя с полосы на полосу, на крутом вираже лихо и с визгом тормозов влетел на изогнутую эстакаду. Михаил с понятным беспокойством смотрел на проносящийся совсем рядом небольшой заборчик, отгораживающий от падения с большой высоты.

Виадук для автомобилей завершил полный поворот, автомобиль выметнулся снова на широкое шоссе, уже другое, помчался еще быстрее.

Азазель косо взглянул на все еще злого Михаила. В черных глазах блеснуло странное веселье.

– Михаил, – произнес он медленно, – если честно, я ну никак не ожидал… Надеялся, но не ожидал. Вообще-то был почти уверен, что провалишь этот тест…

Михаил насторожился.

– Тест? Что за тест?

– Да это так говорится, – ответил Азазель уже беспечно, – людская речь нарочито неточная, это придает и красоту, и двусмысленность, и даже некое очарование. Перекусим по дороге?

– Не издохнешь до дома.

– Ладно-ладно, – сказал Азазель, – только заправимся по дороге. В баке примерно столько же бензина, как и топлива в моем желудке.

Михаил остался в машине, когда Азазель вышел и разговаривал с обслуживающими на заправке, видел, как указывает на колесо, жестикулирует, его слушают, кивают, наконец с одним из рабочих хлопнули по рукам, Азазель заулыбался и пошел к обязательной у каждой заправки кафешке.

Ждать пришлось недолго, Азазель вышел с массивным свертком в руке, в другой держа, покачивая на ходу в такт шагам, словно взвешивая, огромный бутерброд.