– Болезни? – фыркнул он, на его левой щеке образовалась ямочка. – Вы, люди, вечно притаскиваете с собой заразу. Благо мы не так часто подхватываем гадость от вашего вида.

Он отбросил свой электронный блокнот на стол. От парня исходила ярость в тот момент, когда он расстегивал мои наручники. Я ощутила, как кровь вновь побежала по моим венам, почувствовала облегчение в мышцах. Схватив меня за руку, парень потащил меня в заднюю комнату, где пахло несвежей водой и дешевым дезинфицирующим средством. Мои босые пальцы скользили по влажному цементному полу, сердце стучало, я боялась того, что будет дальше.

Только сейчас я поняла, что нашей подготовки недостаточно. Нас никогда не учили, как вести себя в плену или что может нас ожидать в логове врага. Мы – живые мертвецы.

Дюжина холодных цементных кабинок выстроилась вдоль стены с одним большим сливом в середине пола. Каждая из душевых кабин была около четырех футов в ширину и двенадцати в высоту.

– Раздевайся, – рявкнул он, толкая меня и беря шланг, висевший на стене.

Во мне поднялись тысячи эмоций, я начала дрожать.

– Черт возьми, я сказал, раздевайся, – проревел он, – или это сделаю я, и поверь, ты не захочешь этого. Не люблю, когда мое время тратят впустую.

Ярость и стыд сжигали меня изнутри; когда я попыталась приподнять свое платье, у меня задергался глаз.

– Я даю тебе две секунды.

Он угрожающе шагнул ко мне.

Втянув воздух, я развязала платье, тонкая ткань соскользнула с моих плеч. Есть большая разница между тем, когда ты раздеваешься сам, и тем, когда тебя принуждают оголиться, лишая выбора.

– Нижнее белье.

Он подтащил мусорное ведро к проему и кивнул на него. Я напряглась и до боли сжала зубы. С трудом сглотнув, я стянула нижнее белье, стараясь не рыдать, и выбросила все в мусорку. Мои жесткие волосы упали на грудь, немного скрывая меня.

На лице парня появилась злобная улыбка. Ему это нравилось – не то, что я раздевалась, а то, что у него есть возможность унижать меня. Он подошел ко мне ближе и выплеснул на меня холодное содержимое бутылки, которую держал в своей руке. Его губы скривились, словно он мочился на дерьмо. Мой нос обжег запах антисептика.

Для него я была блохастым животным. Хотя людей они не считали даже за животных.

– Вотри в кожу и в волосы. – Он кивнул, указывая, чтобы я отошла в глубь кабинки. – Людей нужно тщательно дезинфицировать от мелких насекомых и бактерий.

Он щелкнул по настенному выключателю.

Меня ударила волна, которая впечатала меня в каменную стену. Ледяная вода, словно тысяча ножей, вырвала из моих легких весь кислород. Я подняла руки, защищая лицо. Напор был слишком сильным. Крик утонул в воде, а вода хлестала мое обнаженное тело. Охранник хотел смыть с меня все человеческое до костей. Струя разорвала мою заживающую рану, старая и свежая кровь стекала по моим ногам.

Резко развернувшись, я прижала руки к стене, едва сдерживая слезы. Обнаженная. Униженная. Пристыженная. Потерянная.

– Потри кожу, – приказал он, перемещая водяную атаку вниз по моим ногам и обратно к заднице. Я потерла кожу, помыла волосы. Каждое мгновение мне казалось, что я шагаю по грязи. Мышцы атрофировались, я желала упасть на пол.