Коль помнил времена, когда для обыска в доме подозреваемого или для требования представить доказательство требовалось распоряжение судьи. Веймарская конституция, учредившая в Германии республику, содержала много защитных норм, большей частью заимствованных у американцев. Имелся у нее и серьезный изъян, которым не преминул воспользоваться Гитлер, – право президента приостанавливать действие прав человека на неопределенный срок.

– Ну, я лишь хочу прояснить несколько вопросов. Ордера у меня нет.

– С ордером мне было бы спокойнее.

– Дело довольно срочное.

– Уверен, что так. Да ведь с ордером и вам будет спокойнее. Мне же не хотим мутить воду. Ну, в дипломатическом смысле. «Мутить воду», вы понимаете, о чем я?

– Да, смысл слов мне ясен.

– Так пусть ваш босс позвонит в посольство или в Олимпийский комитет. Если получу разрешение, тогда, все, что хотите, преподнесу вам на серебряном подносе.

– Ну хорошо. Да-да.

Коль подумал, что, если правильно изложить просьбу, посольство США, вероятно, согласится. Американцы не захотят, чтобы пошли разговоры о том, как с их олимпийской командой в Германию проник убийца.

– Очень хорошо, сэр, – вежливо отозвался Коль. – По вашему совету я свяжусь с посольством и с Олимпийским комитетом.

– Отлично. Ну, берегите себя и удачи на Олимпиаде! Ваши парни дадут нам жару.

– Я непременно поприсутствую, – заверил Коль. – Билеты я купил больше года назад.

Детективы попрощались и вышли на улицу.

– Янссен, из машины свяжемся по рации с Хорхером. Он ведь наверняка может связаться с американским посольством. Вдруг получится… – Коль осекся, уловив резкий запах, знакомый, но здесь неуместный. – Тут что-то не то.

– О чем это вы?

– Сюда, скорее!

Коль быстро зашагал вдоль заднего фасада главного американского общежития. Пахло дымом, но не так, как летом часто пахнет от мангалов, а древесным дымом, как от печи, что для июля редкость.

– Янссен, что здесь написано? На этой вывеске? Не пойму, как перевести с английского.

– Написано «Душевая/парная».

– О нет!

– В чем дело, майн герр?

Коль толкнул дверь и ворвался в просторное, выложенное кафелем фойе. По правую руку располагались уборные, по левую – душевые, отдельная дверь вела в парную. Коль побежал к той двери и распахнул настежь. Внутри была печь, на ней – большой поддон с камнями, рядом ведра с водой, которой поливали камни, чтобы пошел пар. Два молодых негра в спортивных костюмах стояли у печи, а в ней бушевало пламя. У одного, наклонившегося к заслонке, было красивое круглое лицо и высокий лоб, у другого, худощавого, – волосы гуще, а лоб ниже. Круглолицый выпрямился, закрыл печную заслонку, обернулся, поднял брови и мило улыбнулся инспектору.

– Добрый день, молодые люди, – начал Коль на чудовищном английском. – Я есть…

– Мы знаем. Как дела, инспектор? Отличное место вы тут для нас устроили. Я о деревне.

– Я почуял дым и встревожился.

– Мы просто огонь развели.

– Для натруженных мышц нет ничего лучше пара, – добавил его тощий приятель.

Коль глянул сквозь стеклянную заслонку: вьюшка открыта, бушующее пламя превращает в пепел листы белой бумаги.