— Это так, мама, — согласилась Ксения, — но шоколад-то ты ела по-настоящему, как, между прочим, и мужчины!

На этот раз рассмеялся Степан Петрович:

— Эх ты, стрекоза, все замечаешь за мамой! Конечно, шоколад в военное время — лакомство. Но ведь дядя Андрей как-никак был контр-адмиралом, а посему и имел возможность достать столь редкий в военное время продукт.

Ксения вздохнула.

— А я, папа, между прочим, потихоньку рассматривала черные орлы на его золотых погонах.

— Почему? — удивился тот.

— Просто присматривалась к тому, как они будут выглядеть и на твоих плечах, — смущенно призналась она.

Степан Петрович многозначительно переглянулся с Ольгой Павловной.

— Были бы, Ксюша, черные орлы и на моих плечах, непременно были бы, уверяю тебя, если бы не эти большевики, будь они неладны… — вздохнул он.

— А тебе, папа, очень даже идут и погоны капитана первого ранга, — без тени сомнения уверенно сказала Ксения, увидев расстроенное лицо горячо любимого ею отца. — Ведь так, мама?

— Конечно, так, Ксюша.

— Спасибо вам, дорогие мои, на добром слове, — дрогнувшим голосом произнес Степан Петрович, тронутый их словами. — Но теперь дело даже не в этом.

— А в чем же тогда, папа?

— В том, как сложатся дела у Русской эскадры, в том числе и у Морского корпуса, в Бизерте. В этом-то, Ксюша, и кроется моя неуверенность в том, когда же Павлик будет произведен в офицеры.

— Поживем — увидим… — изрекла та, вызвав улыбки родителей не столько ее словами, сколько тоном, каким они были произнесены.

«Растет дочь…» — говорили взгляды, которыми они многозначительно обменялись.

Степан Петрович отправил на катер матросов, переносивших на «Константин» вещи его семьи, и осмотрелся.

— Вот и ваше новое место жительства до прихода в Бизерту, — обратился он к Ольге Павловне и Ксении, настороженно вошедшим следом за ним. — Как-никак, а двухместная каюта первого класса…

— Здесь, конечно, просторнее, папа, чем в твоей каюте, но там было как-то уютнее. — И, заметив тень, пробежавшую по лицу отца, уточнила: — Может быть, это потому, что там мы были все вместе и прожили в ней более месяца.

— Какая же ты все-таки привередливая, Ксюша! — укоризненно покачала головой Ольга Павловна. — Папа же и так сумел разместить нас с тобой в одной из лучших кают «Константина». И если бы ты знала, в каких условиях теснились все это время пассажиры на других кораблях и транспортах, то не стала бы незаслуженно упрекать его.

— Да разве я бы посмела упрекать в чем-либо папу?! — обиделась та и тут же хитровато улыбнулась: — Разве я виновата в том, что мой папа капитан первого ранга и командир не только корабля, но и целого дивизиона эскадренных миноносцев?

Степан Петрович усмехнулся ходу мыслей не по годам рассудительной дочери и не преминул подковырнуть ее:

— А вот если бы твой отец, Ксюша, был бы уже адмиралом, то вы бы с мамой непременно благоухали в великолепной каюте класса люкс.

— Не занимайся самобичеванием, папочка! — улыбнулась та, обняв его. — Я же ведь уже говорила, что тебе очень даже идут погоны капитана первого ранга.

— Я утешен тобой, Ксюша, в моем безутешном горе! — рассмеялся Степан Петрович, гладя по голове дочь, прильнувшую к нему.