— Флаг и Гюйс спустить!

У многих на глазах были слезы…

Степан Петрович в сопровождении своего вестового пришел в каюту на «Георгии». Они принесли нехитрые вещи, оставшиеся в командирской каюте миноносца.

— Спасибо за помощь, братец!

— Рад стараться, ваше высокоблагородие!

— Я для тебя, Фролов, уже не «ваше высокоблагородие», а Степан Петрович…

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Для меня вы навсегда останетесь командиром нашего «Гневного»!

Степан Петрович отвел в сторону повлажневшие глаза, а Ольга Павловна, ничуть не стесняясь присутствия матроса, вытирала платочком набежавшие слезы благодарности. Затем капитан 1-го ранга, выдержав паузу, достал из внутреннего кармана мундира авторучку и протянул ее уже бывшему своему вестовому:

— На память о командире «Гневного»!

— Премного благодарен, ваше высокоблагородие! — дрогнувшим голосом произнес тот, принимая столь дорогой, во всех отношениях, для него подарок.

— Ну что, Оля, все миноносцы дивизиона благополучно переданы в ведение французского командира базы в полной исправности, как и приказал командующий. Так что теперь я сугубо гражданский человек! — как можно бодрее сказал Степан Петрович, когда вестовой покинул каюту, хотя на душе у него скребли кошки.

Та обняла его:

— Не расстраивайся, Степа! Ведь мы же с тобой уже давно были готовы к этому.

— Это, конечно, так, но все равно, ох, как тяжело… И в то же время я теперь прекрасно понимаю, насколько тяжелее было Андрюше, когда ему семь лет тому назад пришлось практически бежать из Гельсингфорса, — вздохнул тот. — Но это все, так сказать, лирика. А теперь надо готовиться к отъезду. Слава Богу, что по просьбе морского префекта Бизерты французское правительство согласилось оплатить проезд офицерам Русской эскадры и членам их семей, решивших отправиться во Францию. Как говорится, с паршивой овцы — хоть шерсти клок, — усмехнулся он.

— Так ведь это же очень кстати! — радостно воскликнула Ольга Павловна.

— Безусловно, учитывая и то, что еще надо расплатиться с хозяйкой за наше «гнездышко».

— Ты хочешь сделать это уже сегодня? — взгрустнула она, никак не желая свыкнуться с мыслью о необходимости оставить милое ей «гнездышко», с которым были связаны незабываемые встречи с горячо любимым ею человеком.

— Нет. Сегодня я лишь предупрежу ее о скором нашем отъезде, а окончательно рассчитаюсь с ней лишь после того, как мы с тобой посетим в последний раз наш флигель.

— Я никогда, Степа, не сомневалась в твоей мудрости! — благодарно улыбнулась Ольга Павловна, страстно прильнув к нему своим податливым телом.

Степан Петрович, как и обещал, зашел к хозяйке их тайного убежища.

— Должен предупредить вас, мадам, что вскоре буду вынужден окончательно рассчитаться с вами за аренду флигеля.

— Никак уезжаете из Бизерты? — предположила та, вздохнув. — Ведь, как мне известно, русские моряки уже покинули свои корабли.

— Это так, мадам. У вас исключительно точные сведения.

— Чему удивляетесь, месье? — мило улыбнулась та и пояснила: — Ведь мой муж был не последним человеком в Морской префектуре, и кое-какие связи с ней у меня все-таки остались.