— Отлично! — обрадовался Маттиас. — Поместим его в наш уютный карцер, пока не передадим в руки полиции.

Эллен повернулась к Тимо.

— Прости, но это все же лучше какого-нибудь неотремонтированного…

— Выкуси.

Эллен пропустила его выпад мимо ушей и заглянула ему в глаза.

— Если скажешь нам, где Анна, мы сообщим полиции, что ты помог нам предотвратить худшее.

Тимо покачал головой и манерно рассмеялся.

— Я не знаю. Поймите ж вы наконец.

— Подумай как следует.

— Ладно. Подумаю… НЕТ! — Последнее слово он выкрикнул ей в лицо.

— Довольно, — с важным видом прервал их Маттиас. — Уводим его.

— Постойте!

Все в ожидании смотрели на Тимо.

— Хорст, в общем и целом, сказал правду, — произнес он, глядя на Маттиаса. — За исключением одного. Я вполне способен сделать что-нибудь с тобой. И ты испытаешь это на своей шкуре, когда выяснится, что я не имею к этому никакого отношения, и меня выпустят. С того момента советую тебе оглядываться на каждом шагу, потому что однажды я окажусь у тебя за спиной.

Йенни отчетливо видела, что Маттиас с трудом себя сдерживает. То, что говорил Тимо, явно действовало ему на нервы. И она поймала себя на том, что думает об этом с некоторым злорадством.

— Ух! Крепко сказано, — прокомментировал Давид. — Не против, если я вверну это в свой фильм о бесстрашном шерифе Маттиасе из Берхтесгадена?

— Я не против, если ты поцелуешь меня в тощий зад, — съязвил Тимо в ответ.

— Эй, я проголосовал за тебя. Можно проявить немного благодарности?

Прежде чем Тимо вывели из комнаты, Йенни перехватила взгляд Нико. Было очевидно, что происходящее доставляет проводнику мало удовольствия и он предпочел бы не доводить до этого спектакля. В конечном счете осознание ответственности за группу сыграло решающую роль. Так или иначе, он сделал больше Йоханнеса.

— Пошли, — скомандовал Маттиас, и вместе с Анникой и Эллен они вышли из комнаты вслед за Нико и Флорианом, которые вели Тимо под руки.

Йенни при всем желании не могла понять Флориана. Ее сбивал с толку не сам факт, что он проголосовал против Тимо, но как он это сделал. Словно ему было от этого не по себе. Но тогда зачем он поднял руку? Йенни решила, что поговорит с ним об этом, но прежде следует обсудить нечто более важное.

Она огляделась. Сандры уже не было в комнате, и Йенни догадывалась, куда та пошла.

Покидая комнату, она заметила резкую перемену в облике Давида. Он сидел на стуле и, задумчиво глядя перед собой, указательным пальцем возил по столешнице хлебную крошку. Если до сих пор лицо его неизменно сохраняло насмешливое или циничное выражение, то теперь Йенни впервые видела Давида погруженным в мысли. И задумалась, что из этого маска, а что — его истинное лицо.

Йенни застала Сандру и Йоханнеса в фойе за разговором, как и рассчитывала. Чего она не ожидала, так это манеры, в которой они общались. Они стояли почти вплотную и, похоже, лихорадочно спорили, что было для них совершенно не типично.

— Они имеют на это право! — говорил Йоханнес как раз, когда приблизилась Йенни.

Завидев ее, он отступил на шаг и посмотрел в сторону.

— На что мы имеем право? — спросила Йенни и встала перед ними. — Речь о тех словах, что ты обронил, когда был пьян?