Я объездил практически все поля крупных и даже незначительных сражений эпохи Наполеона, но в данном очерке остановимся на двух. Наиболее удобным (и лаконичным…) стилем описания моих впечатлений я полагаю зарисовки, этюды, небольшие вспышки воспоминаний и ощущений, которые раскрывают суть, самое лезвие и атмосферу сюжета.
Нижеследующее сравнение будет практически «научно-лабораторным» в смысле времени года: на поле Бородина я всегда ездил в последние числа августа и первые числа сентября — и так же в последний день августа посетил Ваграм. Настроение даже можно заподозрить лучшее в случае поездки за Можайск — ибо туда все разы я ездил на машине (причем не за рулем — то есть был отдохнувшим), а в Ваграм на поезде: мне посоветовали выбрать именно поезд как удобнейший и быстрейший прямой путь с живописными видами по дороге. Однако начнем в хронологическом порядке.
Первый раз в Бородино я попал совсем еще ребенком: зачарованный лет с девяти эпохой Наполеона, я попросил родителей отвезти меня на знаменитое поле, когда мне исполнилось лет 10–11 (1992–1993 гг.). В стране была дивная (эту фразу можно читать в манере В. Я. Вульфа) эпоха неопытной свободы, американской гуманитарной помощи (не в первый раз: в 1891–1892 гг., в 1921–1923 гг. и во время Второй мировой войны США уже спасали отечественных граждан от голодной смерти — за что и регулярно чувствуют нашу благодарность…), невиданных ранее моделей телевизоров и йогуртов. Но не буду подробно останавливаться на тех годах (их описание есть в моей книге «Танго в одиночестве, или мемуары 25-летнего». М., 2007). Главное было в том, что я все время и всю энергию посвящал страстному изучению эпохи гениального Бонапарта, с замиранием сердца вчитывался в книги, внимательно ловил всякую информацию. Мои родители есть то, что именуется классическими патриотами (к тому же отец — полковник, и дед — полковник, дошел до Берлина и т. д.), все окружение семьи было во власти советских мифов — в том числе о войне 1812 года. Но мне суждено было эти мифы разрушить.
И вот мы отправились в путь. Ехали по дороге в Можайск: скудная однообразная природа, елки, березы, рытвины, сквозняк, покосившиеся избушки — и часа через полтора увидели бетонной эстетики кусок со штырями и с заветной надписью «Бородино». Сердце ребенка стало биться сильнее! Но мне хотелось всего и сразу! Я жаждал увидеть Шевардинский редут и батарею Раевского — и всё, всё, всё! А спутниковых навигаторов тогда американцы нам еще не изобрели — и удобных придорожных схем никто не повесил (я, конечно, уже знал все карты Бородина 1812 года — но за прошедшие годы внешность ландшафта слегка поменялась…).
Тогда, проезжая какие-то деревенские дома, мы остановились у одного из них. На доске перед покосившимся забором, пошатываясь, сидел какой-то хмельной тип, небритый, в несвежей одежде. Но вариантов быстро узнать о месте командного пункта императора Наполеона у нас не было. Мама с соседнего с водителем (папой) сиденья очень и очень извинилась (это вообще в ее характере — я совсем другой…) и обратилась к шатуну с вопросом.