Сейчас, стоя в коридоре больницы и глядя на Еву, Шейн пытался найти ответ.

Когда доктор Нейман вышел, Догерти шагнул к нему, придерживая рукой накинутый на плечи белый халат:

— Док, как она?

Остановившись, врач взглянул на него поверх стекол очков.

Потом, с задумчивым вздохом заглянул в свои записи.

— Что я могу вам сказать, агент Догерти? У девушки сильный шок. Мы, конечно, делаем все, что в наших силах, но…

Он поджал губы, точно раздумывая, стоит ли этому человеку знать то, что он намерен ему сообщить.

— Говорите. Ее жизнь в опасности? — Шейн Догерти сжал кулаки.

— Нет, что вы. Возникла проблема иного толка. — Врач захлопнул папку и решительно произнес: — Идемте в мой кабинет. Мне нужно с вами поговорить.

Шейн бросил еще один взгляд на девушку и проследовал за врачом.

— Так что за проблема? — он прикрыл за собой дверь кабинета и остановился напротив Неймана.

Тот аккуратно положил папку с медкартой на стопку таких же папок в углу стола. Потом сел в кресло и сложил пальцы домиком.

— Скажите, — заговорил так, словно обдумывал каждое слово, — я могу связаться с кем-то из родственников госпожи Воронцовой?

Шейн тут же нахмурился.

— Это не в моей компетенции. В целях неразглашения информации, мы приняли решение не посвящать их в подробности. Родителям Воронцовой было объявлено, что их дочь задержится на Тайре по личным делам.

— Значит, мне нужен кто-то, кто сможет взять на себя ответственность за ее жизнь и здоровье. И подписать от ее лица кое-какие бумаги.

— Скажите, в чем дело.

— Вот. Смотрите.

Нейман достал из Евиной папки пару листочков, испещренных показаниями приборов и результатами анализов.

Шейн пробежал их глазами.

— Что это? — он поднял непонимающий взгляд на врача. — Здесь написано, что госпожа Воронцова беременна. Срок две недели. По предварительным анализам отец ребенка не человек. Вер.

Шейн стиснул зубы так, что от напряжения заныли скулы.

Пальцы с силой сжали бумаги.

— Это… правда? — просипел он, чувствуя, как из легких улетучивается кислород, а воздух в кабинете становится густым и тяжелым, точно кисель. — У вас есть доказательства?

 — Вы держите их в руках. Будь срок чуть побольше, мы могли бы взять на анализ пренатальный материал, но и эти результаты не вызывают сомнений. Послушайте, — врач поправил очки, — я понимаю, что вам нелегко. Я тоже мужчина и вижу, как вы смотрите на госпожу Воронцову. Она вам не безразлична. Но вам лучше, чем мне, известны законы. Мы должны вернуть ее на Химнесс отцу ребенка.

— Нет! — Шейн грубо выругался. — Это невозможно. Отец ее ребенка мертв, ушел на дно вместе с катером, и у меня есть официальное подтверждение. А сама Воронцова под моей личной охраной.

— Тогда, что вы предлагаете? Оставить ее здесь до момента родов и изъять плод? Вы же понимаете, что никто не выпустит ее отсюда с этим ребенком.

Догерти задумался на пару секунд.

— У меня нет времени ждать родов, — произнес он, покачав головой. — Единственный выход — это аборт.

— Это противозаконно. Я не имею право делать аборт без разрешения пациентки.

— Или разрешения опекуна, назначенного судом, если пациентка не дееспособна. Ведь так? — Шейн в упор взглянул на врача. И в его взгляде была такая внутренняя одержимость, что Нейман слегка побледнел. — Я добуду вам это постановление в трехдневный срок.