Где-то в глубине звериной души зародилось отчаяние. Прорвалось сквозь горло раскатистым рыком. Этот рык разнесся над океаном, заглушая шум ветра и волн. В нем была только боль. Она охватила Лукаша изнутри, разошлась по телу леденящей волной, и он, упав на колени, почувствовал, как внутренний зверь рвется наружу.

И не стал его останавливать.

Впервые в жизни Лукаш хотел забыть, что он человек. Стать зверем. Выпустить свою боль.

Вот и все.

На это раз действительно все…

Прощай, Ева…

Шейн Догерти — агент Скотланд-Ярда — стоял в коридоре военной клиники Сант-Анджело и смотрел через застекленный пролет на девушку, лежавшую в палате интенсивной терапии. Его давняя и безответная любовь. Столько лет прошло со дня их расставания, но глупое сердце до сих пор не забыло тех нескольких дружеских встреч, которые она ему подарила. Он помнил ее юной, романтичной, немного наивной особой, верящей в справедливость и мир во всем мире.

А что с ней стало теперь?

Девушка, лежавшая на больничной кровати, казалась тенью самой себя. Бледная, с похудевшим лицом, на котором темными пятнами выделялись запавшие глаза. Она равнодушно смотрела в потолок и почти не реагировала на присутствие врача, который суетился возле нее, проверяя показания приборов и сверяя их с медкартой, которую держал в руках.

Хотел бы Шейн знать, о чем она думает.

С тех пор, как спасательный вертолет доставил Еву Воронцову на остров Тайра, прошло уже две недели. Первые дни она бредила, бормоча что-то о мужчине, превращающемся в пуму, экспериментах и лабораториях. Требовала вернуться за неким Лукашем. А потом, когда немного пришла в себя, замолчала. И за это время так и не рассказала, что случилось с ней в резервации. Шейн мог только догадываться, что ей пришлось пережить.

Военные, доставившие девушку, сообщили, что сняли ее с тонувшего катера. И что с ней был мужчина, вер. Это его она умоляла спасти, когда металась в бреду.

Шейн помнил, как первый раз вошел к ней в палату. Ева была в таком состоянии, что не узнала его. Схватила за руку, сжав с такой силой, какую трудно было бы заподозрить в столь хрупкой особе, и лихорадочно зашептала:

— Пожалуйста. Я вас очень прошу. Помогите… Найдите его…Ему нужна наша помощь!

— Кому — ему, Ева? — переспросил он, нагнувшись ближе. Глаза девушки были открыты, но она ничего не видела, находясь во власти бреда.

— Лукашу… — запекшиеся губы еле выдохнули это имя. — Его зовут Лукаш Каховский…

Найти нужную информацию оказалось несложно, особенно, если у тебя удостоверение агента ЕСР с пятым уровнем допуска. Уже через час Шейн знал, кто такой Лукаш Каховский. Мужчина-вер, белый, хронологический возраст пятьдесят лет, биологический — тридцать. Регистрационный номер, место регистрации, уровень опасности для окружающих… Вся подноготная.

Тщательно изучив данные, Шейн сделал запрос в соответствующие инстанции. И был поражен ответом. Лукаш Каховский не существовал. Официально он был утилизирован в восьмидесятых, как результат неудачного эксперимента с сотнями других таких же несчастных.

Каким же образом он прожил все эти годы? Неужели в систему закралась ошибка, или кто-то нарочно подделал данные?