Но лучше бы не надо. Если привидевшийся мне сон действительно вещий, нас всех ждет… трынцед, по сравнению с которым даже государственный переворот или война с кайзеровской Германией покажется чаепитием для воспитанников церковно-приходской школы.

И я бы, пожалуй, попытался разобраться со страшным «предсказанием» получше, но у наследника княжеского рода с наступлением утра наступало время решать насущные задачи – и их не становилось меньше.

Особенно теперь, когда великий князь и по совместительству последний из могикан Павел Александрович Чингачгук-Романов высочайшей волей изволил назначить меня придворным камер-юнкером.

И если от позорной ливреи я был избавлен, на службу все-таки следовало явиться – и явиться вовремя.

Наверное, в первый раз за последний год дорога до города заняла пару часов. Я не гнал, вжимая газ в пол, а ехал неторопливо и, можно сказать, задумчиво. Похоже, настолько, что даже удивил привычных к скоростям чуть ли не вдвое выше охранников. Темно-серая «Волга» несколько раз едва не ткнулась мне в бампер оскалившимся хромом радиатора, но потом все-таки приноровилась, отстала и дальше следовала уже на почтительном расстоянии.

Я не спешил: в конце-концов, эти недолгие часы за рулем были для меня чуть ли не единственной возможностью побыть наедине с самим собой. Что-то вспомнить, обдумать, разложить по полочкам, упорядочить, обнаружить ошибку в самом основании, разворошить – а потом, разочаровавшись, свалить все обратно в кучу и налепить сверху этикетку, которая в последнее время стала чуть ли не моим девизом:

И так сойдет.

Как бы то ни было, к выполнению обязанностей камер-юнкера я приступил в более-менее сносном расположении духа. И даже почти вовремя.

– Вы опоздали, князь. – Павел, не поднимая головы от какой-то книги, бросил взгляд на часы на руке. – Уже почти четверть восьмого.

– Виноват, ваше высочество, – честно покаялся я. – Разрешите… приступить?

– Сейчас завтрак принесут – вот и приступишь. – Павел резким движением захлопнул книгу и откинулся на спинку кресла. – Сегодня на повестке дня блины… и потом уже все остальное.

И действительно – меньше, через минуту, дверь на дальней стене комнаты едва слышно распахнулась, и перед нами появилась девушка с подносом, облаченная в короткое платье и белоснежный передник. Горничная… а может, и фрейлина – в нюансах наименований дворцовой прислуги я не слишком-то разбирался.

И если блины на поверку оказались и вполовину не такими вкусными, как у Арины Степановны, то девушка выглядела весьма соблазнительно. Уж не знаю, подбирали ли их тут по внешности, или сегодня нам просто повезло, но основания завидовать венценосному индейцу возникли незамедлительно.

– Даже не думай, княже. – Павел проследил за направлением моего взгляда и улыбнулся. – Во всяком случае – не в рабочее время.

– Да ну тебя! – Я махнул рукой. – Что я – девок не видел?

– Думаю, не только видел. Об амурных похождениях сиятельного князя Горчакова в определенных кругах слагают легенды. – Павел ловко свернул блин в трубочку и макнул в сметану. – Но сейчас мне интересно, что ты задумал с этими… рабочими союзами. Жалобы от владельцев фабрик и заводов доходят уже даже до меня.