— Ты кто такой? — рявкнул один из дружинников, который выделялся панцирем и шлемом. Наличие хвоста, как и рогов, торчащих из шлема, его ничуть не смутило. По этому пункту Хабора сделала вывод, что демоны или демоноподобные разумные в этом мире встречаются часто.

«Фьюить, — мысленно присвистнула она, оценив уровни воинов. — Это будет даже легче, чем я думала».

Все они были медные ранги, уровни от двадцать пятого до двадцать седьмого. Лишь половина носила защитные амулеты, у троих были какие-то боевые, но слабые, не выше серебряного ранга. Пожелай того и ей будет под силу голыми руками расправиться с этим отрядом отбросов.

— Ты что молчишь, мерзавец? — отметился второй панцероносец.

— Я леди Хабора, слуга Господина, — ответила им демоница. — Вы находитесь на его землях, и потому я требую вежливости.

— Что? Чьи земли?

— Я твоего господина вертел на своём колу!

— Трактирная ты девка, а не леди!

«О Хаос! Какие же они кретины. Никому и в голову не пришло, что если я смею с ними разговаривать в таком тоне, то у меня есть на то причина», — подумала демоница про себя, наливаясь яростью и едва удерживая себя в руках.

— Тебя и твоего мужеложца господина я на кол посажу рядом с воротами деревни в нази…

Тут выдержка отказала Хаборе.

Первыми чарами, применёнными ею в бою, стали «дьявольский смех». Он понижал характеристики, окутывал ужасом, опускал боевой дух и смывал любые бафы, если те не были равного ранга или выше. От звуков хохота, который издала девушка, обезумели кони. Они стали сбрасывать своих седоков, а те были так сильно перепуганы и ослаблены, что не имели сил удержаться в седле. Часть скакунов упала на землю вместе с седоками, и забилась там в агонии.

Дальше началось сущее избиение младенцев. Хабора носилась между людьми и разила их своей палицей. Её оружие разбивало головы вместе со шлемами, сминало панцири и рвало кольчуги, круша под ними рёбра. Ровно восемь минут ей потребовалось, чтобы вывести из строя двадцать три баронских солдата.

Чужие души наполнили её тело силой, смыли усталость и голод с жаждой. Жалела она лишь о том, что не нашла себе сильного соперника, победа над которым подарила бы ещё больше удовольствия. Вернувшись в деревню, она подозвала к себе старосту.

— Где там твои «герои» с вилами? Берёшь всю их толпу и идёшь туда, — она указала палицей на дорогу, где только что случилось побоище. — Снимаешь с тел всё до последнего платка и медной монеты. Трупы пусть оттащат подальше и закопают поглубже. Раненых… раненых туда же. Оглушённых свяжут и приволокут сюда. И смотри мне! Утаишь сам или кто-то из твоих мужиков хоть монету, хоть рваный шнурок, вы все тоже ляжете в ту же яму.

— Я-я по-онял, — заикаясь, произнёс староста.

Ему понадобился час, чтобы с подручными раздеть баронских солдат догола. Окровавленное, смятое, пробитое снаряжение крестьяне принесли и сложили на площадке недалеко от ворот. Рядом в отдельной кучке положили перемётные сумки и кошельки. Ещё чуть в стороне лежали трое голых мужчин, туго стянутых верёвками по рукам и ногам.

— Смотрю, ты выжил, храбрец, который умеет лишь языком сражаться и смел, когда против него стоит слабая женщина, а у самого в помощниках два десятка латников, — с насмешкой произнесла демоница, встав над командиром баронского отряда, который поливал словесной грязью её и Господина. Потом посмотрела на Тирона, мнущегося в отдалении и поманила его к себе. — Староста, приготовь три длинных кола вот такой толщины, — она свела в кольцо указательные и большие пальцы, показывая необходимый диаметр. — Один конец должен быть заточен у каждого. И чтобы колы без коры были.