Солнце поднялось уже довольно высоко. Мы разделись. Вода была теплая, освежающая и такая чисто-прозрачная, что свободно просматривалось золотое песчаное дно. Кое-где сквозь песок настырно пробивались кустики водорослей. Их мохнато-косматистые лапки, причудливо закручиваясь, хватаясь друг за дружку, жадно тянулись вверх к безнадежно далекому солнцу.

— Хочешь жить — умей вертеться! — сделал я вывод, взглянув на них, и поплыл саженками к берегу.

Когда вышел из воды, ребята уже разлеглись на песочке, подставив горячим лучам свои когда-то успевшие загореть тела.

— Небось, сыграть желаешь? — взглянув на меня, спросил Жора и, не дожидаясь ответа, вынул из валявшейся рядом куртки колоду засаленных карт.

Повторилась, вплоть до мелочей, вчерашняя история. Вся моя наличность — двадцать семь рублей, выуженные из домашней копилки, в мгновение ока перекочевали к Артисту. Жора почему-то остался совершенно равнодушным к своему везению, сунул смятые бумажки в боковой карман куртки и закурил.

— Завтра обязательно отыграешься, браток! — успокоил он, виртуозно выпуская серию колечек табачного дыма.

Настроение совсем упало в минус. Я так твердо рассчитывал на выигрыш, что совсем не учел последствия проигрыша. А они были далеко не из лучших. Мама, без сомнения, вскорости узнает о внезапно опустошенной копилке, и будет крупная неприятность.

Не спрашивая разрешения, наполнил до краев граненый стакан из оплетенной бутылки и залпом выпил обжигающую, ставшую тепло-противной на жаре жидкость, чем-то напоминавшую морилку для тараканов.

Жора скосил на меня насмешливо-издевательский взгляд.

— Не гони, Джонни, по пустякам, — дело житейское. Суета сует!

— Душно что-то. Искупнусь.

Тяжело ступая, безусловно, стараясь держаться прямо, я вошел в реку по грудь. Вода обладала живительно-волшебной силой. Недаром, видать, я родился под знаком Рыб. Хмель почти испарился, осталась только какая-то мрачная подавленность.

Случайно блуждающий взгляд остановился на кустике водорослей.

— Жить хочешь?! — я вдруг озлобился и нырнул.

Когда вышел на берег, в руке у меня были намертво зажатые кустики подводных растений. Отшвырнул их подальше от воды.

— За жемчугом охотишься? — захохотал Серый, наблюдавший за моими манипуляциями.

— Угадал! — я растянулся на песке.

«Где достать капусту для реванша?» — не давала покоя нудная мысль.

Из лесочка медленно выехало такси.

Но это не была пьяная фантазия, не мираж, как я поначалу подумал.

Дверца машины хлопнула, и появился водитель с шапкой кудрявых рыжих волос — точно таких, как у Жоры. За ним из автомобиля вышла молодая девица в ярком платье.

Артист с трудом поднял отяжелевшую голову; он успел уже изрядно приложиться к самогонке:

— A-а! Наша ненаглядная принцесска Тамарка прикатила! — хохотнул он.

— Отстань, козел. Надоел, — скривив напомаженные губки, отмахнулась Тамара.

— А меня, пьяная твоя харя, ты уже и в упор не видишь? — спросил рыжий таксист.

Артист осоловело воззрился на него.

— Генрих?! Ты как здесь очутился?

— Закусывать надо, милый братик, и поменьше хлебать водки. Она, как нам доказывает история, и так массу замечательных людей сбила с панталыку. А нашел я вас просто, ты же сам сказал, на старом месте будете.