Крепко-накрепко в дальнейшем будут связаны интерес, радость и сексуальное возбуждение со стыдом и страхом. Наша врожденная естественность-спонтанность проявляется интересом к миру, радостью этого отношения и сексуальностью. Мы проявляем себя в этих переживаниях, и все это по тем или иным причинам окажется под гласным и негласным запретом. Так под запретом оказывается наша естественность и спонтанность. Естественность-спонтанность надевает маску «инкогнито» – теперь мы и сами будем с трудом отличать свое истинное «я». И лишь по трагичности этой разделенности мы сможем отличить нашего «Мистер Х» от всего остального. Говоря или делая что-то, мы будем подчас отталкиваться от него, от этого своего истинного «я», но так и не сможем дать ему слово. «Я» и «мы» будет заменено на безличные предложения: «может быть…», «а как насчет…», «ты бы не хотел…» Так пролегает граница в нас самих.

Только посредством интегрированной спонтанности и произвольности человек может сделать осмысленный экзистенциальный выбор.

Фредерик Пёрлз

О естественности говорят так же часто, как и об индивидуальности, и с таким же постоянством всякий вкладывает в него какой-то свой смысл – от самого широкого, до самого узкого. Эти понятия столь трудно определимы, что даже психологи стараются не использовать их в своих печатных работах. А даже если мы их там и встречаем, это вовсе не означает, что они использовались авторами осознанно и целенаправленно. По крайней мере, никто не считает нужным выносить их в «предметный указатель». И, вероятно, истинная причина этого в указанной нами границе, которая пролегает в самом исследователе – психологе.

Гештальтпсихотерапия, созданная Фредериком Пёрлзом, четко осознавала эту сложность, и именно поэтому все техники ее состоят в том, чтобы добиться так называемого «сознавания». «В терапии следует заниматься не материалом, подвергшемся цензуре, а самой цензурой, той формой, которую принимает прерывание себя. Опять же, мы не можем работать изнутри наружу, мы можем двигаться только от поверхности внутрь, – говорит Пёрлз, и добавляет уже в другом месте: – Труд распознавания и действия отводится тому, кому он и должен принадлежать, – пациенту»^>37. Иными словами, Пёрлз снимает ответственность за результат “сознавания” с терапевта, подчеркивая, что он может лишь столкнуть невротика лицом к лицу (точнее, лицом к маске) с его загримированной, скрытой естественностью-спонтанностью.

Все это значительно легче показать на отношениях двух близких людей. Они могут говорить и думать все что угодно, но какое отношение это имеет к реальности? Они могут чувствовать все что угодно, но какое отношение это имеет к реальности? Обида, раздражение, возмущение, злость, грубость – встречаются между близкими людьми, но разве это заставляет нас называть их «близкими»? Разве это имеет отношение к реальности их «близости»? Нет, разумеется. Ощущение «близости» совсем в другом, в единении, которое нельзя описать словами. Но слова, чувства и мысли встают непреодолимым препятствием между двумя.