— Скажи, — незаметно одергиваю ширинку.

— Потому что у тебя офигенная задница. Даже лучше чем у Криса Эванса. Я бы ее облизала.

Блядь. Адово пекло, часть два. Я в чистилище для извращенцев что ли попал? Как выключить мое живое воображение?

— Спасибо, — говорю. — большое. Моей заднице очень приятно.

С минуту Бэмби, чудовищно фальшивя, напевает какую-то песенку, а еще через минуту мирно сопит у меня на плече. Поездка до ее дома по пустынной ночной Москве занимает не больше пятнадцати минут, и как мне жаль этого делать Бэмби придется будить.

— Вставай, тетя Ни-ка, — тормошу ее за плечо. — На работу пора.

Слово «работа» не оказывает на Ни-ку должного эффекта — она продолжает безмятежно сопеть. Расплачиваюсь с таксистом и оставаясь заложником амплуа супергероя, вытаскиваю Ни-ку из машины на руках, после чего осторожно ставлю на ноги. Дверь то все равно ей открывать.

Покачиваясь на сонно-пьяных ногах, Ни-ка прикладывает бейдж к домофону и вводит нас в прохладную сырость подъезда.

— Я доведу тебя до двери, — поясняю ей свое лестничное преследование, на что она лишь беззаботно машет рукой. К счастью, живет Бэмби на втором этаже и идти нам долго не приходится. Поглядев как она не слишком уверено тычется ключом в замочную скважину, забираю вязанку и открываю дверь сам.

В прихожей темно, когда я помогаю Ни-ке войти внутрь, и мне приходится шарить рукой по стене, чтобы нащупать выключатель. То ли его нет, то ли я тупой, но мы оба все еще стоим в темноте. И тут выясняется, что мой пыточный сеанс на сегодня еще не окончен, потому что вокруг моей шеи обвиваются две руки, а к груди прижимаются две охеренные сиськи.

— Займись со мной сексом, Кэп. — жарко шепчет Ни-ка и кусает меня за подбородок. — У меня есть кухонный стол, ковер и подоконник.

Меня как-то избирательно парализовало, потому что сам я пошевелиться не могу, но руки при этом жадно мнут упругую Никину задницу. Ее язык так виртуозно танцует на моей шее, у меня ноги начинает ломить от тяжести груза в штанах.

— Станцую для тебя без одежды, — продолжает соблазнительно урчать Бэмби, пробираясь пальцами мне под футболку. — Хочешь посмотреть?

Ясен хер, я хочу. И не просто смотреть, а активно участвовать.

Конечно, я не должен ее трогать. Ни-ка пьяная и плохо соображает, и если это случится, утром умрет от стыда, предварительно выклевав мне глаза. Но попробуй это свихнувшемуся ЭмДжею объясни. Он мне уже второй раз угрожает, что если напряжение не сбросит, то у него атрофическая гангрена начнется, и восторженных девичьих " А он точно в меня влезет?" в моем послужном списке значительно поубавится.

— Ни- ка, — перехватываю ее руки, которые безуспешно пытаются разделаться с пуговицей на джинсах, аккуратно опуская их вниз, — Ничего не будет.

Второй за ночь произношу эту фразу. А мама еще говорит, что я не умею держать себя в руках. Я бы за такую выдержку на месте Путина меня на государственную награду номинировал. Один орден на грудь, другой на ширинку "За уважение к российским женщинам". В Кремле и за меньшие заслуги дают.

Ни-ка отстраняется, и мне сразу же нелогично хочется вернуть ее обратно, а чтобы занять руки я продолжаю шарить по стене в поисках выключателя и, наконец, его нахожу. Он так низко расположен, словно по задумке включать его нужно ногой.