Макс в удивлении морщит лоб и начинает улыбаться. Пора бы свыкнуться с мыслью, как повезло ему с отцом. Ника вообще выглядит так словно сейчас кинется мне на шею. Это она зря. Моей пузатой мегере может это не понравится. Вообще, девчонка на вид хорошая. Чем-то матрешку двадцатилетней давности напоминает. Вроде и напоминает, но все равно другая. Потому что второй такой, как моя жена больше нет.

— Пап, мам, — сын переводит взгляд с меня на Славу. Конечно, он выберет Нью-Йоркский. Любой бы выбрал. — Я, наверное, в Москву поеду.

Блядь, вот это удивил. Я аж селедкой под шубой поперхнулся.

— Мы конечно с Ни-кой все еще раз обсудим, но пока так. Там я и за фирмой смогу присматривать, и деда своим присутствием порадую. Я же вроде как его наследник и он меня обожает.

— И меня обожает, — скромно подает голос Маша.

— Ой, да он всех обожает, — фыркает Саша. — Каждый вечер меня фотографиями ремонта закидывает. Намекает, что в гости нас ждет. Давай, Макс, едь в Москву. А машину мне свою отдашь — она мне так идет.

Дети начинают по обыкновению пререкаться, а я поворачиваюсь к Славе. Она тихо вздыхает и понимающе мне улыбается.

— Пусть едет, Гас. Нас тут много, а там папа один с Любой.

Конечно, пусть. Макс уже взрослый, да и мне стакан воды подавать не нужно. Пока есть возможность, буду поддерживать сына в любом начинании.

Десять месяцев спустя

Слава

Июнь в Москве не выдался жарким, но шея и плечи все равно покрываются испариной. И принесенный Гасом безалкогольный мохито не помогает. Климакс у меня что ли? Да нет, какой к черту климакс, доктор Андерсон на прошлой неделе сказала, что судя по анализам я до шестидесяти смогу рожать. Главное, Гасу об этом не проболтаться.

— Эй, мама-медведица, волнуешься? — с усмешкой спрашивает муж. — Всю помаду съела.

— Конечно, волнуюсь, — огрызаюсь я, промокая шею бумажной салфеткой. — У меня сегодня сын женится.

— Так и у меня сын женится. Но я-то держусь молодцом.

— Это потому что ты в себя уже стакан виски залил, Гас. А я грудью кормлю еще одного твоего сына, который тоже когда-нибудь, между прочим, женится. Одно радует — к тому времени я буду старухой и меня не станут осуждать, когда я вдрызг напьюсь. Боже, как же мне хочется стопку текилы и ломтик лайма с солью.

— Текилу не обещаю, потому что Алексу пить еще рано, но сок и лайм могу раздобыть, — скалится Гас и быстро сжимает мою задницу.

В этот момент начинает играть какая-то лаунж обработка марша Мендельсона, Я, Гас и его рука застываем, потому что в проходе террасы появляется наш сын с невестой.

— Гас, — не отрывая глаз от идущей черно-белой пары, дергаю его за рукав смокинга. — Мне кажется Ника беременна. Ты посмотри на ее живот. И вчера я застала ее грызущей сырой кабачок. В ней точно сидит ребенок Макса.

— Ребята могут себе это позволить, — шепотом откликается он, — Через пять минут они станут мужем и женой. Ба-бу-ля.

— Бабули не занимаются сексом, так что прибереги это слово для кого-нибудь другого.

Я замолкаю и крепко сжимаю ладонь Гаса, потому что в этот момент сын с Никой равняются с нами. Такой совсем взрослый и возмужавший, мой старший сын. Казалось, еще вчера он искал подарки от Санты в носках и оплакивал впавший зуб, а сегодня женится. А еще, судя по всему, отцом скоро станет. Твою мать. Сейчас тушь потечет. Говорила мне Верушка краситься водостойкой.