Присяжные ушли на совещание в пятницу, 14 февраля, и ожидалось, что обсуждение займет все выходные. В итоге в субботу утром мы уже получили известие о том, что приговор вынесен. Поспешно созвали суд, и в 16:10 присяжные заняли свои места. Староста передал пятнадцать листков бумаги, по одному на каждый пункт обвинительного заключения, и судья Грэм зачитал ответы на два вопроса, представленные на данном листе. Первый вопрос: страдает ли подсудимый психическим заболеванием? Только в случае утвердительного ответа на этот вопрос можно было ответить на второй вопрос.

В ответе на вопрос о первой жертве говорилось, что Джеффри Л. Дамер не страдает психическим заболеванием. Двое присяжных заявили о том, что не согласны с этим. Когда судья перевернул страницу и зачитал решение по второй жертве, атмосфера в переполненном зале суда была тихой и напряженной. Вердикт звучал точно так же, и снова двое оказались с этим не согласны. Так было и по поводу следующих трех пунктов обвинения. Когда дело дошло до смерти Эдди Смита в пятом пункте, его сестра Тереза застонала от облегчения и всхлипнула. Десятый пункт был связан со смертью Тони Хьюза, по нему вынесли аналогичный вердикт. Миссис Хьюз опустила голову и тихонько заплакала. Изменится ли что-нибудь до конца оглашения приговора? Когда зачитали последний вердикт, связанный со смертью Джозефа Брейдхофта, представители общественности радостно зашумели, а родственники жертв начали обнимать друг друга. Между тем с каждым вердиктом Дамер выглядел все более поникшим. К концу чтения его изоляция от остальной части социума стала всеобъемлющей.

Лайонел и Шари с каменным выражением лица сидели на своих обычных местах в конце зала. Сразу после вынесения последнего приговора они ушли. Через минуту ко мне подошел потрясенный Лайонел.

– Это просто бессмысленно, – пробормотал он. – Просто бессмысленно.

Суть приговора заключалась в том, что доктор Дамер произвел на свет чудовище.

Судья Грэм публично поблагодарил координатора по работе с представителями СМИ Дэна Патриноса, секретаря Вики и стенографистку Мэри («Как долго вы здесь проработали, Мэри? Двенадцать лет?»). Все это неприятно походило на церемонию вручения премии «Оскар», и мне вспомнился момент на суде, когда он на плохом немецком поздравил одного из присяжных с днем рождения. Свою работу судья завершил ораторской речью, посвященной Милуоки. «У нас существует система правосудия, непревзойденная нигде в этой стране». Окончательное вынесение приговора отложили до понедельника, 17 февраля.

В понедельник утром нам пришлось присутствовать при еще одном принятом в Америке ритуале, одновременно варварском и трогательном. Подсудимого, ныне осужденного, одели в оранжевую тюремную форму, чтобы он мог последний раз явиться в таком виде перед всем миром, а родственников каждого убитого им человека пригласили выступить в суде в его присутствии, из-за чего он должен был начать скорбеть или злиться. Целью этого неприятного действия, скорее всего, является возможность повлиять на судью еще до того, как он вынесет приговор, и не дать ему проявить снисходительность перед лицом настолько большого горя. В этом смысле подобная практика является прямым вмешательством в процесс свершения правосудия, а также демонстрацией боли, и удивительно, что с этим до сих пор приходится считаться.