Урсула смотрела, как мистер Уинтон выходит из воды, неся на руках безжизненное тельце Роланда. Памела с Урсулой думали, что сейчас время отлива, а в действительности начался прилив, который наполнил ров и уже лизал кучу песка, доживавшую последние минуты. Мимо прокатился ничейный обруч, гонимый ветром. Урсула вглядывалась в море, а у нее за спиной разношерстная компания незнакомцев пыталась оживить Роланда. К ней подошла Памела, и сестры взялись за руки. Их ступни оказались в воде. Если бы только они не занялись этим замком, подумала Урсула. А ведь казалось, что так здорово придумано.

— Очень жаль вашего мальчика, миссис Тодд, — пробормотал Джордж Гловер, прикасаясь к несуществующей шляпе у себя на голове.

Сильви снарядила экспедицию, чтобы понаблюдать за жатвой. Им всем требовалось стряхнуть оцепенение скорби, сказала она. После того как утонул Роланд, лето, конечно, пошло насмарку: отсутствие Роланда ощущалось гораздо сильнее, чем его присутствие.

— Вашего мальчика? — прошипела Иззи, когда Джордж Гловер вернулся к своим трудам.

Она приехала на похороны в изысканном траурном костюме и рыдала у маленького гроба: «Мой мальчик, мой мальчик».

— Это был мой мальчик, — яростно вскинулась Сильви, — и не смей говорить, что он был твоим.

Впрочем, она со стыдом осознавала, что горевала о Роланде меньше, чем — не приведи господь — о родном ребенке. Но это же естественно, правда? Когда его не стало, все наперебой начали его присваивать. (Даже миссис Гловер и Бриджет — если бы кто-нибудь их услышал — тоже не считали его чужим.)

На Хью тяжело подействовала гибель «мальчонки», но он понимал, что ради своей семьи должен держаться как ни в чем не бывало.

К досаде Сильви, невестка у них задержалась. В свои двадцать лет она «засиделась» под материнским кровом и ждала появления хоть какого-нибудь мужа, который вырвал бы ее «из когтей» Аделаиды. В Хэмпстеде строжайше запрещалось упоминать Роланда, и теперь Аделаида объявила его смерть «благом». Хью жалел сестру, а Сильви разъезжала по окрестностям в поисках подходящего землевладельца, желательно терпеливого, как баран, — только такой смог бы мириться с Иззи.

В удушающую жару они брели полями, перелезая через каменные ограждения и переходя вброд речушки. Сильви сделала перевязь из шали и несла с собой младенца. Ноша оказалась довольно тяжелой, но не тяжелее корзины для пикника, которую тащила Бриджет. Боцман послушно трусил рядом: он был не из тех собак, что убегают вперед; его делом было прикрывать тылы. Растерявшись от исчезновения Роланда, он теперь стремился не допустить новых потерь. Иззи плелась сзади — у нее уже пропал всякий интерес к пасторальным сценам. Боцман по мере сил ее подгонял.

Их путь был унылым, да и пикник оказался не лучше, потому что Бриджет забыла сэндвичи.

— Как тебя угораздило? — сердилась Сильви; в результате они съели пирог со свининой, который миссис Гловер просила передать Джорджу. («Ради бога, ей ни слова», — сказала Сильви.)

Памела оцарапалась о ежевичный куст, Урсула обожглась крапивой. Даже всегда жизнерадостный Тедди, перегревшись на солнце, раскапризничался.