— По-моему, ребенок Иззи — дебил.

До сих пор он был Роландом, но, заподозренный в умственной отсталости, тут же вновь стал ребенком Иззи.

Хью отмахнулся от ее мнения, но факт был налицо: Роланд отставал в развитии от других детей. Соображал он медленно, не проявлял обычного детского любопытства к окружающему миру. Можно было усадить его на ковер у камина, дать в руки моющуюся детскую книжку или набор кубиков и через полчаса найти на том же месте, спокойно глазеющего на огонь (недоступный для детей) или на кошку Куини, которая вылизывала себя у него под боком (вполне доступная и очень зловредная). Роланду можно было поручить любое несложное дело, и с утра до вечера он был на побегушках у девочек, у Бриджет и даже у миссис Гловер, не чуравшейся посылать его в кладовку за сахаром или к посудной стойке за деревянной ложкой. Никто не рассчитывал, что его примут в частную школу, где в свое время учился Хью, или в престижный колледж, который окончил Хью, но почему-то сам Хью от этого проникался к нему все большей теплотой.

— Надо бы взять ему собаку, — предложил он. — Собака раскрывает в мальчике лучшие стороны его натуры.

Так в доме появился Боцман, крупный добродушный пес, приученный оберегать и защищать: он сразу осознал важность своей миссии.

По крайней мере, от ребенка нет никакого беспокойства — не то что от его чертовки-мамаши, размышлял Хью, да и от двоих его собственных старших детей, которые беспрестанно ссорились. Урсула, конечно, отличалась от всех — в первую очередь своей пытливостью: девочка будто старалась впитать целый мир своими зелеными глазами — в точности такими, как у него. Она действовала ему на нервы.

Мольберт мистера Уинтона был обращен в сторону моря. Мистер Уинтон был пока доволен своей работой: синева, зелень, белизна — и размытые коричневатые пятна — корнуоллского побережья. По песку бродили редкие отдыхающие, которые останавливались, чтобы понаблюдать за созданием картины. Он надеялся (понапрасну) на похвалу.

Вдоль горизонта скользили яхты с белоснежными парусами, — видимо, где-то проводилась регата, заключил мистер Уинтон. Он нанес мазки китайских белил на свой собственный живописный горизонт и отступил, чтобы полюбоваться результатом. Быть может, кто-то увидел бы здесь белые кляксы, но мистеру Уинтону виделись яхты. По его мнению, для контраста требовались фигурки на берегу. Две девочки, с упоением игравшие на песке, идеально отвечали его целям. Глядя на холст, он пожевал кончик кисти. Только бы не испортить, думал он.

Строить замок из песка придумала Урсула. Она с такой живостью описала будущие рвы, башни и зубчатые парапеты, что Памела уже представила, как средневековые красавицы, кутаясь в мантильи, провожают рыцарей, гарцующих по подъемному мосту (для которого предстояло найти кусок плавника). Трудились они истово, но пока еще не продвинулись дальше земляных работ: перво-наперво следовало вырыть двойной ров, который впоследствии, когда начнется прилив, наполнился бы морской водой и защитил красавиц в мантильях от вражеского штурма (таких, как Морис, кругом бродило немало). Безотказного Роланда отправили набрать красивых камешков и — самое главное — найти подъемный мост.