В ночи, среди заснеженной чужой равнины, огромным костром горел русский танк. Но как далеко отсюда было до родной Вестфалии с её ухоженными лесами и сказочными озёрами… неужели жизнь кончается?

Отряд немецкого капитана действовал как единый слаженный механизм. Слабые забыли о своих ранах и обморожениях, пулемётчики и офицеры бежали впереди. Артиллеристы уже прицепили пушку к постромкам и подгоняли лошадей. Надо как можно быстрее пересечь оборонительную линию и раствориться в темноте.

«Тридцатьчетвёрка» Савелия Голикова была ближе всех к прорывавшейся немецкой группе. Тем не менее, расстояние было велико, около километра. Лейтенант выпустил несколько осколочных снарядов, пулемётчик опустошил четыре диска. В темноте на таком расстоянии огонь был малоэффективен. Но покидать своё место в оборонительной линии Голиков не имел права, пока не последует приказ командира роты Соломина.

Танк Родиона Соломина горел. В отблесках пламени мелькали тёмные фигуры бегущих немецких солдат. Они рассыпались по степи и были еле заметны.

— Андрей Николаевич, — связался он с комбатом. — Танк товарища Соломина вовсю полыхает, связаться с ним я не успел. Разрешите двинуть наперерез фрицам. Уйдут, сволочи! И проверю, может, из экипажа кто уцелел.

— Оставайся на месте. Возможно, это всего лишь передовой отряд. Веди пулемётный огонь, а снаряды побереги.

— Вас понял, остаюсь на месте.

Рация отключилась. Оба пулемёта «тридцатьчетвёрки» посылали в темноту трассирующие очереди, но немцы уходили всё дальше, не обращая внимания на убитых камрадов, оставшихся в снегу.

Механик-водитель горевшего танка отчётливо видел бегущие фигуры, но стрелять не рискнул. Что толку от трофейного автомата МП-40? Обозлённые фрицы прикончат его в момент. Если комбат Шестаков найдёт нужным, он подошлёт пару «тридцатьчетвёрок» иприкончит гадов.

Но Шестаков ждал данных своей разведки. Из темноты вынырнул лёгкий танк Т-70, из него выпрыгнул младший лейтенант и доложил:

— Кроме этой группы, фрицев поблизости не видно.

— Гриша, — обратился комбат к Калугину, — остаёшься за меня, а мы с младшим лейтенантом перехватим немцев.

Когда оба танка на скорости двинулись наперерез уходящему отряду, там уже снова начался бой. Восемнадцатилетний десантник Иван Земцов тоже вначале не рискнул открыть огонь. Затем не выдержал. Из горящего танка несло запахом жженых тел, а мимо него торопливо шагали немецкие пулемётчики, прикрывающие отряд.

Возбуждённые удачным прорывом, двое солдат во главе с рослым фельдфебелем что-то обсуждали. На секунду остановились возле «тридцатьчетвёрки» иразглядели механика-водителя рядом с телом погибшего командира.

— Эй, русский, вылезай, — направив на механика ствол пулемёта, окликнул его фельдфебель. — Твоё место в танке, а ты зарылся в снег.

Двое немцев подбежали к сержанту и, подталкивая прикладами, подвели к фельдфебелю.

— Сколько у вас «панцеров»? — спросил он.

— Не понимаю…

Немец ударил его штыком в ногу.

— Теперь понимаешь?

— Десять… десять танков.

Но времени для допроса не оставалось, и фельдфебель приказал помощникам: