У комбата Шестакова не было резервов. Вдалеке громыхала артиллерия, шло наступление наших войск. Шестую армию Паулюса сдавливали, теснили к развалинам Сталинграда, основному опорному узлу немецкой группировки. На этом последнем этапе грандиозной битвы все силы были брошены на разгром врага.

Верховное главнокомандование Красной армии и сам Сталин не ожидали, что ликвидация Сталинградского котла продлится так долго. Из Берлина шли приказы Паулюсу держаться до последнего. Подогревая его тщеславие, Паулюсу внушали, что 6-я армия отвлекает на себя огромные силы русских, перемалывая в упорном сражении целые дивизии противника.

В те дни окружённая группировка всё ещё надеялась, что придёт помощь. Хотя перемалывались полки и дивизии Паулюса, а удары русских усиливались. За одну неделю январского наступления территория, занимаемая противником, уменьшилась вдвое, но ожесточённость оборонительных боёв не ослабевала.

Отряд немецкого капитана-артиллериста остановился в километре от обнаруженной разведкой зенитной батареи. Ввязываться в бой с зенитчиками капитан не планировал, но обстановку усложняла «тридцатьчетвёрка», стоявшая неподалёку от батареи.

Капитан принял решение обойти батарею, сделав крюк в три-четыре километра. Но вскоре разведчики доложили, что впереди стоят в засаде ещё два танка. Крюк увеличился до восьми километров, но в лунном свете разведка разглядела ещё одну «тридцатьчетвёрку» ипехотный пост с ручным пулемётом.

Капитан видел, что его люди нервничают. Многие обморозили лица, пальцы. Наиболее обессиленные тайком выбрасывали боеприпасы — лишняя тяжесть. И тут на пути эти танки. Можно было лишь гадать, как далеко тянется их цепочка. Действовать надо было именно сейчас, ночью. В дневное время от русских «панцеров» встепи не спасёшься.

Капитан был опытным командиром, но у него тоже не выдержали нервы. Шагать неизвестно куда, с риском угодить на минное поле? Лучше прорваться с боем, имея в запасе часа два до рассвета.

Иронией судьбы стало то, что «тридцатьчетвёрка», которую приказал уничтожить немецкий капитан, была последней в цепочке. Но его солдаты шли из последних сил, уже не веря в благополучный исход. Встряхнуть, заставить их продолжить путь мог только успешный прорыв. Получив приказ, люди зашевелились, приготовили к бою оружие.

Противотанковую пушку установили на расстоянии шестисот метров от русского танка. Ближе приближаться было опасно. Но даже на таком расстоянии подкалиберный снаряд с вольфрамовым наконечником пробивал броню толщиной семьдесят миллиметров.

Точному выстрелу могла помешать наклонная броня «тридцатьчетвёрки», от которой часто рикошетили снаряды этого калибра. Чтобы наверняка прикончить русскую машину, капитан послал четверых опытных солдат с противотанковым гранатомётом. Им предстояло подползти на сто метров и открыть огонь первыми.

— Хватило бы и двоих, — нервничал обер-лейтенант. — Русские могут их заметить.

— А может, вы рискнёте сделать это в одиночку? — с сарказмом отозвался капитан. — У сапёров осталась магнитная мина. Подползёте, закрепите её на броне, и все дела. Русских танкистов добьёте из автомата.