– Это все заслуга Ирен. Она у нас в семье главный декоратор. Чай? Кофе?

– Чай – великолепно, но…

– Ни слова больше. Я тоже с удовольствием выпью чашечку.

На секунду их взгляды встретились. Лазарус тепло ей улыбнулся. Симона, внезапно смутившись, сосредоточилась на приготовлении двух чашек чая.

– Наверное, вы недоумеваете, какова цель моего визита, – заговорил кукольник.

«Вот уж действительно», – подумала Симона.

– Дело в том, что каждый вечер я совершаю небольшую прогулку до утесов. Она помогает мне расслабиться, – продолжал Лазарус.

Между ними повисла короткая пауза, которую нарушало тихое бульканье воды в чайнике.

– Вы слышали о ежегодном карнавале в Голубой лагуне, мадам Совель?

– В августе, в последнее летнее новолуние, – вспомнила Симона.

– Правильно. Я собирался спросить… То есть я хочу, чтобы вы поняли, что в моем предложении нет ничего двусмысленного, напротив, я не решаюсь его произнести, даже не знаю, как начать…

Лазарус запинался, напоминая разволновавшегося школьника. Симона безмятежно улыбалась.

– Я собирался спросить, не согласитесь ли вы стать моей спутницей в этом году?

Симона поперхнулась. Улыбка Лазаруса медленно увяла.

– Простите. Я не должен был спрашивать. Примите мои извинения…

– С сахаром или без? – мягко прервала его Симона.

– Что?

– Чай. С сахаром или без?

– Две ложечки.

Симона кивнула и неторопливо размешала в чашке две ложки сахара. Приготовив чай, она с улыбкой протянула чашку Лазарусу.

– Если я вас обидел…

– Нет, не обидели. Я просто не привыкла к таким приглашениям. Но я с удовольствием пойду с вами на праздник, – ответила женщина, сама обескураженная собственным решением.

Лицо Лазаруса осветилось радостной улыбкой. На миг Симона почувствовала себя на тридцать лет моложе. И чувство это было двойственным: с одной стороны, восхитительным, а с другой – смешным. Оно опасно кружило голову и было сильнее, чем привычка к скромности, сомнения или угрызения совести. Она давно забыла, как приятно осознавать, что ты нравишься кому-то.

Через десять минут разговор продолжился на веранде Дома-на-Мысе. Морской бриз раскачивал масляные фонари на стене. Лазарус, усевшись на деревянную балюстраду, смотрел на колыхавшиеся кроны деревьев в лесу и море, шелестевшее темными волнами.

Симона наблюдала за выражением лица кукольника.

– Меня радует, что вам понравилось жить в этом доме, – сказал Лазарус. – А дети привыкают потихоньку к Голубой лагуне?

– Не могу пожаловаться. Напротив. Более того, Ирен, кажется, уже встречается с местным мальчиком. Неким Исмаэлем. Вы его знаете?

– Исмаэль… Хороший парень, насколько мне известно, – отрешенно ответил Лазарус.

– Надеюсь. Однако я до сих пор жду, когда он соизволит со мной познакомиться.

– Мальчишки все такие. Поставьте себя на его место… – примирительно сказал Лазарус.

– Наверное, я веду себя как все матери. Смешно так опекать пятнадцатилетнюю девочку.

– Это вполне естественно.

– Не уверена, что она считает так же.

Лазарус усмехнулся, но ничего не сказал.

– Что вы о нем знаете? – спросила Симона.

– Об Исмаэле? Ну, в сущности… немного… – начал Лазарус. – Мне известно, что он хороший моряк. И я знаю, что его считают замкнутым юношей, не склонным заводить друзей. Дело в том, что я тоже мало выхожу в люди… Но думаю, что вам не стоит волноваться.