И тут он ее поцеловал! Так стремительно и неожиданно, она не успела ничего сообразить или подготовиться…

О, господи! Поцелуя этого мужчины стоило ждать всю жизнь!

Кире казалось, что она плавится, теряет разум — это было так мощно, так непереносимо сладко! Какие там обещанные глянцем и книжками бабочки в животе?! У нее полыхало все огнем и требовало, требовало…

И тут он прервал поцелуй!

Она еще куда‑то плыла, не приходя в сознание, еще догорал огонь внизу живота… и Кира даже как‑то потерялась в пространстве на какое‑то время! Что это было?!

Разве можно испытывать такие ощущения?!

И тут она включилась в действительность и уже осмысленно взглянула на Крайнова — у него скакали чертики в глазах, и улыбался он так довольно! Сказал, что она теряет рассудок от его поцелуев! Да! Но это он немного ошибся — она себя теряет от его поцелуев!

А он повторил! Прижал к себе и поцеловал еще раз!

И как говорится, на не затухший еще костер! Она снова потерялась в его руках, в его поцелуе, а когда пришла в себя, поняла, что Крайнов приглашает ее на свидание.

И расстроилась — у нее обязательный банкет…

И вдруг Николай с какой‑то осторожной интонацией предложил:

— Ну, можешь пригласить меня домой.

Это было совершенно однозначно трактуемое предложение, и они оба это понимали. Она не могла отвести взгляда от его светло‑карих, вопрошающих глаз, в которых сквозила и надежда и нежность, и стремилась к нему навстречу — конечно, да!

«Да! — с каким‑то облегчением подумала Кира, чувствуя, как теплая волна, зародившись внизу живота, поднимается наверх. — Да!»

Но тут пришедший в себя разум деликатно напомнил, что есть нюанс, про который она не успела сказать.

— Я должна тебе кое‑что объяснить, сказать… — не зная, как вообще это говорить ему, начала лепетать она.

— Кира Владимировна! — позвала Елена Николаевна из зала, не то спасая Киру, не то продлевая непонятные мучения.

Кира не могла больше ни о чем думать — только о Крайнове! Она быстро переоделась в кабинете — стильные брюки, блузка, пиджак; убрала в чехол концертное платье и повесила в шкаф, не прекращая думать о Николае и о предстоящем вечере. Она испытывала такую мешанину чувств и эмоций, что ее поминутно кидало то в жар — и начинали полыхать щеки, то в холод — и замерзали пальцы на руках.

«О, господи, господи! — стучало молоточками у нее в голове. — Как мне ему сказать, объяснить? Идиотизм какой‑то!»

Она совершенно не помнила, как приехали в ресторан, как рассаживались. Первые тосты, шум, восторги и поздравления, Кира улыбалась, кивала — все проплывало мимо! Каждые полминуты она смотрела на вход в ожидании Николая, находясь в каком‑то взвинченном, суетно‑тревожном состоянии нетерпеливого ожидания, предчувствия, не отпускающего воспоминания его поцелуев, от желания и, наконец, от страшной неуютности понимания, что поговорить ей с ним все равно придется.

Ее даже потряхивало ощутимо, и мурашки то и дело принимались бегать по позвоночнику.

«Господи, как я умудрилась вляпаться в такую непонятную ситуацию?» — поминутно спрашивала себя она.

Каждому нормальному мужику понятно, в каком состоянии находился Крайнов — предвкушение, нетерпеливое ожидание, яркие фантазии на тему «как это будет» и необходимость сдерживать красочность разбушевавшегося воображения, дабы природа не отозвалась неуместным вставанием.