Сахно посмотрел на стаканы в руках у Ника и отрицательно мотнул головой.

Это Ника удивило. А Сахно тем временем снова полез в пакет и вытащил запакованный в мягкий целлофан круглый черный хлеб. Потом, сняв со стеклянного подноса графин, положил туда распакованную буханку и уставился на нее немного сумасшедшим взглядом.

— У тебя нож есть? — спросил Сахно.

— Нет.

— Сходи, возьми у старика. Он тебя любит! Ник принес нож.

Сергей вырезал сверху буханки кружок корочки, поднес к носу, понюхал.

Ник напряженно следил за ним, не понимая, что с его напарником происходит.

— Открой вино, — не оборачиваясь, попросил Сахно.

Взяв открытую бутылку, он наклонился к буханке и стал понемногу лить красное вино в открывшийся сверху мякиш. Буханка впитывала вино, оно уходило куда-то вниз, и Сергей снова наклонял горлышко бутылки к трепанированной буханке.

На глазах у Ника вся бутылка вина поместилась в этой буханке, и Сахно, сам открыв вторую, начал и ее потихоньку «переливать» в хлеб.

В какой-то момент вино «встало», остановилось на уровне корки. Тогда Сергей отставил вторую бутылку, наклонился над хлебом, осмотрел его осторожно, притронулся /к нему с опаской, как к мине. Опустил верхний кружочек отрезанной корочки на место.

Оглянулся на Ника, во влажных глазах — мутное пламя отчаяния. Лицо перечеркнула на мгновение кривая недобрая ухмылка.

Протянул Нику нож.

— Ну, режь. Подорвешься — все мне достанется! Ник понял, чего от него хочет Сахно. Не понял только зачем? Провел по тупому острию ножа пальцем.

— Как резать? — спросил. — Как торт?

Сахно кивнул.

Ник снял верхний кружочек корочки, уже потяжелевший и впитавший в себя вино. Отложил его в сторону. Поднес к дырке нож и медленно вертикально погрузил его в сочную буханку. Потом повел на себя. Из-под буханки начало просачиваться вино на стеклянный поднос.

— Стой! — холодно произнес Сергей. — Ты проколол дно… Дай нож.

Он аккуратно, наклонившись и почти дотрагиваясь носом до хлеба, вырезал себе ломоть и, не беря его руками, откусил кусок сверху. Прожевал быстро и снова откусил. Доев ломоть, посмотрел с улыбкой на Ника.

— Тебе отрезать? — спросил.

— Отрежь!

Ник последовал примеру Сахно и кусал свой ломоть прямо со стеклянного подноса. Вино казалось необычно крепким, пьянило.

Молча они съели всю буханку, пропитанную вином. Сахно уселся на свою кровать — на его лице уже царствовало сытое спокойствие. Ник прилег и уставился в потолок. Пьяная тяжесть сковывала его тело, расслабляла мышцы.

— Ты, когда дело будет сделано, где будешь прятаться? — спросил вдруг Сахно.

— Прятаться? — Ник повернул голову к напарнику. — Почему прятаться?

— Когда дело сделано, надо прятаться, чтобы остаться целым, — совершенно спокойно говорил он. — Если исполнителей убрали — никто не прячется. Если их нашли — прячутся организаторы…

— А ты где будешь прятаться? — спросил Ник.

— А какого хера я тебе буду говорить? Я же буду от всех прятаться. И от тебя тоже!

— Думаешь, тебя будут искать?

Сахно хмыкнул. Медленно поднялся, вставил в магнитофон, стоявший на подоконнике, кассету и снова прилег.