Только раз, когда я был на последнем курсе, случился краткий приступ любопытства, этакий необъяснимый наплыв. Просмотрел в библиотеке пять или шесть серьезных работ по истории венгерской живописи восемнадцатого века. Начал с конца – в конце таких солидных изданий обычно помещают по алфавиту фамилии тех, кто в них упомянут, и номера страниц, на которых эти люди упомянуты. Да, вы правильно догадались. Искал что-нибудь о Михае Отрокочи. И наткнулся на его фамилию в одной-единственной книге – с одним-единственным номером страницы, на которой он поминался. Там было всего несколько строчек. Как сейчас помню, память у меня хорошая, речь шла о молодых художниках, многообещающих, но не состоявшихся. «Другие в той или иной степени повторили судьбу Михая Отрокочи. Молодой человек подавал большие надежды, но, к сожалению для сегодняшних ценителей живописи, принадлежал к знатному и богатому семейству и по молодости лет закружился в вихре светских удовольствий: балы, охоты, всевозможные увеселения, многочисленные романы, часто с замужними дамами. Некоторые полагают, что он был убит не разбойниками, а наемными убийцами, подосланными одним из ревнивых супругов (предположительно графом Золтаном Паттораи). Написать он, судя по всему, успел совсем немного, и ни одна из его картин не дошла до нашего времени». Такая вот эпитафия…
Больше никогда я подобными изысканиями не занимался. У искусствоведов хватает своих загадок, гораздо более прозаичных, что ли, но от этого не менее интересных. Например, проблема авторства той или иной картины. Или другая проблема: сам знаменитый мастер писал это полотно или просто поставил свое имя на работе ученика. Такое случалось не так уж редко: мэтр хотел поддержать ученика, талантливого, но пока что с пустым карманом. Полотно уходило за совершенно другие деньги, чем работы не добившегося еще признания молодого живописца. Иногда дискуссии длятся годами, иногда загадка так и остается неразгаданной. Скучным это кажется только постороннему…
И еще. С некоторых пор я полностью согласен с «комиссаром Яношем» – или как там его по-настоящему звали: существуют знания, которые следует самым решительным образом, так сказать, изымать из оборота. Картина, способная служить дверью меж разными временами, – штука пострашнее атомной бомбы. Жутко представить, что может произойти с историей, со всем нашим миром…
А вот Эржи мне до сих пор, признаться, иногда снится. И ее крестик до сих пор лежит в ящике стола…
Царица темной реки
Я блаженствовал. Честное благородное слово бывшего самоходчика, блаженствовал. Было от чего. Имелось сразу два серьезных повода. Сейчас расскажу, по стариковской привычке поболтать – пространно, с отступлениями. Ну, вы ж сами просили особенно отступлениями не увлекаться, но по возможности давать бытовые, так сказать, подробности войны, о которых в книгах не пишут. И знаете, все правильно. Вот начни я так: «Сидел я на берегу и ловил рыбку…» Все чистая правда, так и обстояло, но сухо ведь, казенно даже. С отступлениями и правда интереснее, красочнее газетного интервью.