Его между тем ждал еще один всплеск успеха. И связан он был именно с романом «Крутые горы». С ним произошла история, аналогичная той, которая случилась ровно двадцать лет тому назад, когда к нему обратился В. Немирович-Данченко и предложил написать пьесу по роману «Одиночество». Тогда была создана пьеса «Земля» и поставлена во МХАТе. На этот раз выдающийся режиссер Ю. Завадский предложил отцу сделать инсценировку по роману «Крутые горы» для постановки в Театре им. Моссовета, которым он руководил. В тесном содружестве с театром была написана пьеса «Дали неоглядные». В создании спектакля принимали участие выдающиеся мастера искусства того времени – музыку к нему писал А. Мурадели, декорации – А. Васильев. Роль Анны Павловны Ракитиной исполняла блистательная В. Марецкая, с воодушевлением играя передовую женщину, которой партия доверила вытащить из глубокой ямы беспросветной нужды колхозное хозяйство во вверенном ей районе. Текст от автора читал незабываемый Р. Плятт. Со своей благодушной и несколько лукавой улыбкой он убеждал зрителей, что все не так уж плохо в деревне, нечего паниковать. Тем, кто видел спектакль, никогда не забыть интонаций неповторимого голоса великого артиста, то ироничных, то проникновенных, то сердито-ворчливых. Этот его задушевно-доверительный комментарий создавал особую атмосферу спектакля, придавая ему дополнительный шарм.

И публика шла в театр – может быть, почерпнуть оптимизм, может быть, просто немного посмеяться, поскольку в спектакле было много комических ситуаций, деревенского юмора.

Премьера состоялась 4 ноября 1957 года, в театре был аншлаг. И снова фамилия Н. Вирты замелькала в газетах и журналах, и снова афиши, афиши, афиши...

Через три года в том же Театре им. Моссовета Ю. Завадский ставит другую пьесу Н. Вирты – «Летом небо высокое». Действие пьесы происходит там же, в тамбовской деревне, но автор приближает ее к нашим дням. Эта пьеса также тепло была встречена зрителем.

К великому сожалению, обе эти пьесы канули в небытие вместе с тем феноменом советской действительности, который в благостных тонах изображался в них драматургом, – колхозным строем в деревне.

Но лично для отца на фоне развернутой против него кампании, нанесшей огромный урон его самочувствию, как моральному, так и физическому, успех двух его последних драматургических произведений явился большой поддержкой и опорой.

Вернувшись из деревни Горелое на Тамбовщине, отец поселился в Переделкине, уже на другой даче, тоже Литфондовской, но всю ее перестроил и отремонтировал по своему вкусу, и на этой даче прожил до конца своих дней.

В 60-е годы ему было немногим больше пятидесяти лет, казалось бы – расцвет для творческой личности. Однако то, что выходило из-под его пера в то время: роман «Возвращенная земля» о целине, повести, рассказы, пьесы, – не только ничего не добавляло к его рейтингу писателя, претендовавшего на то, чтобы считаться художником слова, а наоборот, его снижало... Потом, когда на дворе стояла «оттепель» (словцо, которое нам подбросил этот «мошенник» Эренбург, как выразился Никита Сергеевич Хрущев) и в воздухе витал дух раскрепощения, когда публиковалась проза новой волны – В. Овечкина, В. Тендрякова, Б. Можаева, В. Белова, В. Распутина – и можно было сказать слово Правды о земле, о своих корнях, отец не смог подобрать к ней заветного ключа, не смог открыть для себя новые горизонты творчества.