В самый романтический кабинет школы, в кабинет биологии, мы притащили приемник, чтоб на нем можно было поймать приятную музыку, конфеты в красивой тарелке и бутылку «Буратино». На наш взгляд этого было выше крыши для того, чтобы между двумя людьми вспыхнуло самое настоящее чувство.

Павлу Сергеевичу мы попросили передать, что его зовет Светлана Петровна, Светлане Петровне сказали, что ее вызывает завуч, а когда они оказались в кабинете, закрыли их снаружи, а ключ выбросили в большой мусорный ящик в двух кварталах от школы.

Потом мы до позднего вечера сидели во дворе и представляли себе, чем там сейчас занимаются наши влюбленные. Вот они открыли лимонад, вот едят конфеты, вот уже целуются. А потом… А потом… Тут наши сердца начали биться часто-часто, мы взялись за руки и надолго замолчали.

Собственно, вспоминать все это гораздо веселее, чем то, что нам устроили родители.

Я тоже, хлопнув дверью, ушла тогда из дома, потому что мама ничего, совсем ничего не поняла…

Папа так долго пялился в окно и улыбался чему-то своему, что Тёмка открыл тетрадку и попытался решить. Не потому что испугался. Просто… Пусть папа видит, что сын не глупее его! И извинится! Тёмка полистал учебник, посмотрел пример, который решали в школе… и вдруг понял, что такое дискриминант! Это посредник, ну как папина фирма! Если он дает прибыль — то есть больше нуля, — то с ним можно работать, да еще и двумя разными способами. Если прибыль в ноль — тоже можно, но тут вариант всего один. А если дискриминант… то есть прибыль отрицательная, какой смысл торговлю затевать? Про торговлю папа часто рассказывал, особенно во время застолий. Про дискриминант — ни разу, даже сильно выпив.

Тёмка дописывал последнюю задачу, когда папа очнулся и посмотрел через плечо. Хмыкнул, но ничего не сказал. Значит, все решено правильно. Но и не извинился.

Тёмка дописал и демонстративно сунул тетрадь отцу под нос.

— Ну вот… — сказал папа. — А сразу нельзя было решить?

— Да у нас училка тупая!

— А может ты? — и папа снова попытался поймать что-нибудь в эфире.

Тёмка понял, что злость никуда не делась. Она просто притаилась ненадолго, а теперь снова начала его душить. Он даже сказать ничего не смог. Молча развернулся и вышел. Отец ничего не сказал — уткнулся в свой телефон.

«Уйду пешком! — думал Тёмка, наворачивая шарф на шею, как будто собрался вешаться. — Направление знаю! Если что — спрошу у кого-нибудь! А попробует остановить… я ему… я его…»

— О! — раздался из-за плеча бодрый голос отца. — Ты уже одет? Хорошо. Пора машину откапывать! Снега уже, кажется, не будет, а полный привод — он и в Африке полный привод. В смысле — в Антарктиде!

Папа рассмеялся собственной шутке, а Тёмка чуть не подавился яростью.

Вместе они вышли из офиса и остановились на пороге. На улице стало совсем-совсем безжизненно. Только цепочка следов уходила в темноту между домами — ее, видимо, оставил доброволец, который ушел звонить по таксофону. Обратной цепочки не было. То ли он смог добраться до метро, то ли таксофон не работал и добросовестный гонец пошел искать другое средство связи. А может, добрался и даже успел дойти до своего дома.