– Более чем, – кивнул Зиганшин.

Вывод был им сделан, и всю оставшуюся дорогу они с Альтман промолчали.

На выходных он отвез детей к маме, а сам поехал навестить Фриду в санаторий.

Зиганшин соскучился по жене. Всю неделю она писала ему ласковые сообщения, и он пытался поверить, что в этом богом забытом месте встретится с прежней Фридой. Но нет, чудес не бывает, прошлое не вернется, жена не станет снова радостной и веселой молодой женщиной, но он надеялся, что неловкость, возникшая между ними в больнице, растаяла без следа.

У Фриды был отдельный номер, и Мстислав Юрьевич с самого утра думал, как они останутся ночью одни. Лягут, обнимутся, и вернется та нежность, которую не передать никакими словами. Господи, как давно он не был с женой…

Зиганшин улыбнулся, вспоминая, как они были вместе первый раз. Тогда он словно умер и заново родился, будто побывал на той стороне. И потом каждый раз было совсем иначе, чем с другими.

Он вдруг будто провалился в юность, почувствовал себя неопытным и нетерпеливым юнцом, полным надежд на счастье.

Зиганшин купил букет из чайных роз и какой-то зелени, но этого ему показалось мало. Хотелось порадовать жену, и он заехал в любимый Фридин бутик, где торговали разными жуткими одеждами, которые раньше так ей нравились.

После долгой дискуссии с продавщицей Зиганшин выбрал пальто, дерзкое сочетание вышивок, лоскутиков, аппликаций и рюшечек в котором сражало наповал. «Если уж этот кошмар Фриде не понравится, то я вообще ничего не понимаю!» – усмехнулся он и попросил красиво упаковать покупку.

Фрида встретила его возле парковки, и даже сквозь темные осенние сумерки Зиганшин разглядел, как она поздоровела за несколько дней, что он ее не видел.

Когда он вышел из машины, жена крепко обняла его, и Зиганшин подхватил ее, поднял на руках, совсем как раньше.

И поцеловала она его совсем как раньше.

От парковки до корпуса идти оказалось довольно далеко, и Зиганшин с гордостью подумал, что Фрида ради него преодолела такое большое расстояние. Обнявшись, они шли среди высоких и прямых корабельных сосен, и Зиганшин думал, как странно выглядят поздней осенью пустые клумбы. Мертвая земля, которую непонятно зачем украсили бордюрами из кирпичей и камушков.

Чуть дальше располагалась детская площадка с качелями и статуями животных. Слон из серого камня был выполнен почти в натуральную величину, сбоку приварена стальная лестница, по которой старательно взбирался малыш в красной курточке.

Зиганшин вдруг вспомнил, как маленьким читал про Гавроша, который жил в знаменитом монументе «Слон Бастилии». Вся история Гавроша была его первым столкновением со смертью, вызывала страшное недоумение – как это, Гаврош, почти друг, почти он сам, и вдруг убит? Разве так можно?

Зиганшин так переживал тогда, что мама подумала, будто он заболел.

Мстислав Юрьевич заметил, что Фрида, проходя мимо детской площадки, отвернулась, и сильнее обнял ее за плечи.

Едва войдя в номер, они снова долго целовались, но надо было раздеться, и Зиганшин нехотя выпустил Фриду из рук. Она поставила цветы на подоконник, распаковала пальто и сразу примерила.