Сосуды из выдолбленных тыкв они так прижимали к губам, пока пиво не начинало стекать по подбородкам. Флягу тут же выхватывали жадные и нетерпеливые соседи. Пиво начинало заметно действовать. Появились первые признаки развязности и неумеренной болтливости.

Девушка подошла ближе, стараясь держаться в тени хижины. Она выискивала глазами Нарату. Вдруг ее заметила одна из негритянок, стоявшая с краю. Это была огромная женщина. Она подбежала и принялась злобно кричать на Берту. По ее виду белая девушка поняла, что та, видимо, сильно обозлена и хочет растерзать ее. Нападение крупной негритянки было столь свирепо и неожиданно, что застало девушку врасплох. Можно было лишь

 предполагать, что случилось бы, не вмешайся в свару мужчины. Усанга, заметив, что воины кого-то окружили, подошел, шатаясь, и тут же решил выяснить, в чем дело.

— Что тебе здесь нужно, женщина? — крикнул он.— Поесть и выпить? Идем со мной! —и, обняв Берту, потащил в круг.

— Нет,— закричала она,— Мне нужна Нарату. Где Нарату?

Это, казалось, успокоило чернокожего на мгновение, но, убедившись, что Нарату ничего не заметила, он приказал воину, едва удерживающему разъяренную черную женщину в отдалении от белой девушки, отвести Берту в ее хижину и оставаться там охранять ее.

Выпив сначала изрядную бутыль пива, воин молча указал знаком девушке следовать за ним, и так под охраной ее вернули в хижину. Страж тем временем устроился на пороге, где снова занялся на какое-то время бутылкой.

Удрученная Берта Кирчер села на пол в дальнем углу хижины — она и не подозревала, что избежала только что неминуемой гибели. Уснуть она не могла. Мысли ее были заняты самыми невероятными планами побега, хотя каждый из них, после рассмотрения, отбрасывался, как непригодный.

Через полчаса после того, как воин привел ее обратно в «тюрьму», он встал, вошел в хижину и попытался вступить с нею в разговор. Идя ощупью внутри хижины, он оставил свое короткое копье у стенки и уселся возле девушки. Разговаривая, чернокожий подвигался все ближе и ближе, пока не коснулся ее руки. Берта отпрянула.

— Не трогай меня! — закричала она.— Я пожалуюсь Усанге, если ты не оставишь меня в покое, и ты знаешь, что он с тобой сделает!

Пьяный мужчина лишь рассмеялся и, протянув руки, схватил ее и привлек к себе. Она боролась и громко звала Усангу. В это время вход в хижину заслонила фигура человека.

— В чем дело? — спросил пришелец низким голосом.

Девушка сразу узнала по голосу, что это пришел чернокожий сержант. Он пришел, но будет ли ей от этого лучше? Она знала, что с его приходом попадает из огня да в полымя. Единственный способ утихомирить Усангу, это сыграть на его страхе перед его подружкой Нарату. Когда Усанга понял, что произошло, он вытолкал расшалившегося не в меру воина из хижины и приказал тому убираться, и когда воин, бормоча ругательства и злобно ворча, исчез, сержант подошел к белой девушке. Он был очень пьян. Поначалу ей удалось справиться с ним. Она дважды отталкивала его так сильно, что он, нетвердо стоя на ногах от выпитого, шатался и падал.