Барабанная дробь звучала сначала в медленном и тяжелом ритме. Но потом без видимого перехода удары дубинок стали сыпаться на холмик все чаще и чаще. Под этот бешеный ритм обезьяны размеренно топали в такт и раскачивались.

Масса медленно разделилась на два круга: внешний, состоящий из самок и самых молодых самцов, и внутренний, который составляли самцы, достигшие зрелости. Первые прекратили приплясывать и присели на задние лапы, а самки начали медленно двигаться по кругу в одном направлении. Его центром был холмик-барабан.

Вот тогда до ушей девушки, замершей на ветке, донесся дикий и пронзительный крик, идущий со стороны деревни, из которой она недавно убежала. Эффект, который произвел этот крик на обезьян, был подобен разряду электрического тока — они внезапно прекратили свои танцы и застыли, полные внимания, вслушиваясь в звук. Какое-то мгновение царила тишина . После один из самцов, покрупнее, чем его товарищи, поднял морду к небу и жутким голосом, заставившим хрупкое тело девушки задрожать в страхе, ответил на далекий крик.

Снова забили барабаны, и медленный танец продолжался. Было некое очарование в странной дикой церемонии, зрелище захватило девушку. Так как было маловероятно, что ее смогут обнаружить, Берта Кирчер решила остаться и посмотреть, что будут обезьяны делать дальше. Все равно нужно было ждать, пока выдастся более благополучное время для продолжения пути.

Убедившись, что пакет с бумагами цел, она устроилась поудобнее среди ветвей и стала продолжать наблюдение за таинственными движениями на поляне.

Прошло полчаса. За это время ритм барабана еще более участился. Теперь огромный самец, откликнувшийся на далекий призывный крик, выскочил из внутреннего круга и начал пляску между барабаном и другими самцами. Он подпрыгивал, приседал и вновь подпрыгивал, глухо рыча и временами оглушительно рявкая. Останавливался, поднимая свою отвратительную морду к Горолуне и, ударяя по своей косматой груди, издавал пронзительный крик — призыв самца-обезьяны. Самки, для чьих глаз и предназначался этот танец, следили восхищенно за плясуном. Только девушка ничего не понимала из того, что видела.

Самец стоял, освещенный Великий Луной, издавая свой таинственный призыв, среди диких джунглей, в окружении своей стаи — живая картина первобытной жизни: необузданность нрава и сила мощнейших мускулов. Собственно, такова была заря человечества. Тут девушка услышала ответный жуткий крик и минутой позже увидела, как почти нагой белый человек спрыгнул с ближайшего дерева на лужайку.

Тотчас же обезьяны превратились в группу ревущих и сердито ворчащих зверей.

Берта Кирчер затаила дыхание: что за маньяк это был? Кто осмелился приблизиться к этим страшным созданиям в их собственном логове? Один против пятидесяти страшилищ! Она увидела бронзовую фигуру, облитую лунным светом и идущую прямо на рычащих зверей. Она узнала симметрию и красоту тела, идеальные пропорции и изящество. Она узнала, кто это был. Это был тот же самый человек, которого она видела уносящим майора Шнайдера из штаба генерала Крафта, он же спас ее от гибели в пасти Нумы льва, именно его она ударила рукояткой пистолета по затылку и бросила и джунглях. Она убежала от этого человека, когда он хотел отвести ее в штаб англичан. Это он убил гауптмана Фрица Шнайдера и пощадил ее жизнь в Уилхемстале.