— Лукас вызывает Мельроза! Лукас вызывает Мельроза! Мельроз отвечает Лукасу,— он говорил как бы перебарывая себя.— На западном фронте все спокойно, капитан,— и, вздохнув с облегчением, замолчал.

Кэрри тронула Шримпа за плечо:

— Вы славный парень, сержант! А кто такой Мельроз? Он все время с ним разговаривает...

— Наш хвостовой стрелок. Его убили перед тем, как попали снарядом в «Прекрасную леди». Святая Мария, Мельроз давно мертв, а кэп разговаривает с ним...

Джерри опять начал беспокойно метаться на носилках. Требовались усилия всех троих, чтобы удержать его в лежачем положении.

— Вероятно, придется привязать его,— сказал доктор.

Розетти с сомнением покачал головой.

— Позовите сюда Бубновича, док. Мы о нем позаботимся. Не думаю, что кэп будет доволен, когда придет в себя и узнает, что его, беспомощного, привязали.

По колонне был передан приказ вызвать Бубновича. Когда он появился, Джерри, приподнявшись, чуть не вывалился из носилок. Помогая держать раненого, Джо Бубнович ругался сквозь зубы:

— Проклятые японцы! Желтопузые ублюдки! — он повернулся к Розетти.— Почему, черт подери, ты не послал за мной раньше? Почему никто не сказал мне, что капитан в таком состоянии?

— Ему только недавно стало хуже,— робко вмешалась Кэрри.

— Он очень плох, доктор? — спросил Бубнович.

— У него жар. Но лихорадка не так уж велику, чтобы думать о худшем.

Отряд подходил к долине, где предполагалось разбить временный лагерь. Тропа стала шире, рядом с носилками могла идти и Сарина.

Неожиданно Джерри;заворочался и громко закричал:

— Черт, возьми! Не могу удержать штурвал, машину заводит в штопор. Прыгайте! Все прыгайте, быстро,— он заметался и попытался выпрыгнуть из носилок. Всем пришлось удерживать его.

Кэрри погладила его по лбу и ощутила капли испарины. Видимо, начинался кризис. Девушка ласково приговаривала:

— Все в порядке, успокойтесь, Джерри, все идет хорошо. Постарайтесь заснуть.

Раненый схватил ее руку.

— Мейбл! — прошептал он и вздрогнул.

Розетти и Бубнович отвели глаза от обескураженной Кэрри.

Доктор Рейд заметил, что Джерри задышал ровнее, на лице раненого крупными каплями выступил пот, волосы стали влажными. Больной наконец заснул ровным целительным сном.

Джерри крепко спал остаток дня и всю последующую ночь. Кэрри, Сарина, Бубнович и Розетти по очереди дежурили у его постели.

Когда, сменяя Сарину, у изголовья уселась Кэрри, она стала вглядываться в осунувшееся, но безмятежное лицо Джерри. Ей не давали покоя мысли о Мейбл. Вот, оказывается, как звали девушку из Оклахома-сити, которая обманула и не дождалась Джерри. Значит, он все еще любит ее, раз произносит это имя в бреду. Кэрри старалась себя успокоить тем, что Мейбл бросила Джерри и давно уже замужем за другим. Только эти мысли не приносили ей облегчения. Сердце сдавила тоска. «А что если так зовут другую женщину?» — подумалось ей. Кэрри твердо решила спросить самого Джерри, кто такая Мейбл и почему он звал ее в беспамятстве. Кэрри была прямодушной девушкой и не любила неясных ситуаций.

Когда Джерри проснулся, он несколько секунд лежал неподвижно, устремив взгляд на свод из зеленых листьев, сквозь которые пробивались первые солнечные лучи, и ощущая покой в душе. Он попытался собраться с мыслями, чтобы восстановить картину прошедших дней. Но последнее, что запечатлелось в памяти, было неудобство от раскачивающихся при ходьбе носилок. Каждый толчок отдавался ноющей болью в ране. Теперь носилки стояли на земле, и лежать было очень приятно. Совсем близко раздавался плеск воды — где-то пробегал ручей или небольшая речка, которая весело спешила на свидание с морем. Джерри повернул голову — так и есть, носилки стоят на берегу, а у реки умываются, отфыркиваясь, его друзья Бубнович и Розетти. Он радостно улыбнулся, подумав, что ему очень повезло с товарищами. Иметь таких преданных друзей в тяжелые военные времена — это дорого стоит. На минутку пришла печаль и омрачила веселое солнечное утро — Джерри вспомнил о тех, кого он больше никогда не увидит. Но усилием воли он прогнал воспоминания — измученному лихорадкой, ему не хотелось думать о печальном. Да и мужчине не пристало убиваться над неизбежным. На войне погибают, и ничего тут не попишешь.