Да, этот человек должен испытать страдания, это он заставил страдать Джейн Клейтон. Тарзан не собирался мучить и пытать Фрица Шнайдера, чтобы тот умер, как бедняжка Джейн, поскольку физическая боль не может идти ни в какое сравнение с душевными муками.

В продолжение всей дороги человек-обезьяна подгонял выдохшегося и теперь пришедшего в ужас гунна. Это зловещее, пугающее молчание человека, захватившего его в плен, действовало немцу на нервы. Если бы страшный похититель заговорил! Снова и снова Шнайдер то пытался заставить, то умолить его заговорить, но результатом просьб и угроз было лишь мрачное молчание и болезненные уколы копья. Тело Шнайдера кровоточило во многих местах, он испытывал боль и так устал, что спотыкался на каждом шагу и часто падал, чтобы тут же быть поднятым на ноги тем же ужасным и болезненным тычком копья.

Только с рассветом к Тарзану пришло решение. Казалось, оно послано было с небес. На устах его появилась улыбка. Он сразу стал подыскивать сносное место, чтобы прилечь и отдохнуть. Ему хотелось, чтобы пленник был в форме, когда он приступит к исполнению приговора, который того ожидает.

Впереди протекала река, через которую он переправлялся за день до этого. Тарзану был знаком берег, он хорошо знал, где можно было напиться и подыскать подходящее место поохотиться на дичь.

Предупредив жестом немца, что нужно молчать, он, подталкивая пленника, приблизился к зарослям, которыми порос берег. Там на тропинке, по которой проходили звери на водопой, Тарзан увидел оленей. Животные уже напились и устремились в чащу. Он жестом приказал Шнайдеру забраться в кусты и, пристроившись рядом с ним, стал выжид.чть. Немец следил за молчаливым гигантом недоуменным и испуганным взглядом. На рассвете он смог хорошо рассмотреть человека, взявшего его в плен, и, если вначале был испуган и растерян, то теперь его тревога за собственную судьбу еще сильнее возросла. Кем мог быть этот белый обнаженный дикарь? Он слышал его голос всего один раз, когда тот приказал ему молчать. Слова были сказаны на отличном немецком языке очень звучным баритоном.

Шнайдер наблюдал за дикарем, как завороженная лягушка наблюдает за змеей, готовой проглотить ее. Он видел грациозное, полное изящества тело с гармонично развитой мускулатурой, обтянутое бронзовой кожей и напоминавшее античную статую. Дикарь застыл неподвижно, одними глазами следя за тем, как к кустарнику приближаются легконогие животные. Ни один мускул не дрогнул на красивом суровом лице. Он наблюдал за оленем, медленно идущим по тропе. Ветер дул в сторону зверя. Это был старый, опытный олень-самец, а за ним спешил молодой и жирный олененок. Он уже почти миновал то место, где притаился дикарь, и тут глаза Шнайдера расширились и крик ужаса сорвался с его губ. Он увидел, как белый дикарь прыгнул прямо к горлу молодого самца, как слетел с человеческих губ ужасный рев дикого зверя. Олень пал на землю. У Тарзана и его пленника теперь была еда.

Человек-обезьяна съел свою порцию в сыром виде, а немцу позволил разжечь костер и поджарить мясо. После обильной трапезы они залегли в кустах и отдыхали почти до полудня, а затем поднялись и снова двинулись в путь. Путешествие было весьма изнурительным для Шнайдера, так как он не знал его конечной цели. Временами немец падал к ногам Тарзана, умоляя объяснить ему, что происходит, и взывал о милосердии. Но снова и снова молчаливый дикарь продолжал идти, покалывая Шнайдера копьем, когда тот валился с ног, будучи не в состоянии двигаться. К полудню третьих суток путники достигли места своего назначения.