Мгновенно, как будто природа даровала ему глаза на затылке, Тарзан почувствовал нависшую над ним опасность. Правая мускулистая рука резко откинулась назад, а затем, подобно развернувшейся пружине, была выброшена вперед с силой его гигантских мускулов, подкрепленной внушительным весом тела.

Брошенное копье в то же мгновение настигло готового к прыжку Данго, вонзилось ему в шею у самых плеч п прошло насквозь через туловище. Вытащив копье из тела гиены, Тарзан, забросив обе туши на плечи, продолжал свой путь к ущелью.

Внизу Нума лежал, подрагивая, в тени одинокого дерева, и при оклике человека-обезьяны он, пошатываясь, медленно приподнялся на дрожащих лапах и, как ни был слаб, грозно зарычал и даже испустил слабый рев при виде своего врага и мучителя.

— Ешь, Нума! — закричал Тарзан.— Может случиться, что ты мне снова понадобишься!

Он увидел, как лев оживился при виде падающей сверху пищи, как он, собрав последние силы, прыгнул на тушу оленя. Покидая уступ над ущельем, Тарзан успел увидеть, как Нума разрывал тушу на части, поспешно заглатывая, давясь, огромные куски мяса, жадно заполняя свою пустую утробу.

На следующий день Тарзан подобрался к передовым линиям немецкой обороны. С вершины горы, обильно заросшей лесом, он рассматривал внизу весь вражеский левый фланг, зоркий взгляд его мог даже различить и британские оборонительные линии.

Его положение позволяло ему обозревать общую перспективу поля битвы, а присущая человеку-обезьяне звериная зоркость давала возможность выявить многие детали, недоступные глазу человека, чьи чувства не были отточены до наивысшего совершенства жизнью, полной опасностей и повседневной борьбы. Тарзан отметил и запомнил место расположения пулемета, хитро замаскированного ветками и укрытого от британских глаз. Он приметил хорошо расставленные немецкие посты на ничейной земле, способные вести обстрел передовых позиций врага.

По мере того, как Тарзан переводил заинтересованный взгляд от одного пулемета к другому, он услышал со стороны горы, на вершине которой находился, выделявшиеся из общего грохота орудий частые винтовочные выстрелы. Тарзан прислушался. Винтовочные хлопки раздавались через равные промежутки. Он понял — где-то поблизости засел снайпер.

Его внимание переключилось туда, где, он знал, скрывался меткий убийца. Тарзан терпеливо ожидал следующего выстрела, который подсказал бы более точное место расположения стрелка, и, когда выстрел прозвучал, спустился с крутой горы, ступая бесшумно, как пантера-Шита.

Конечно, он не обращал внимания на то, куда ставил ногу, и все же ни единый камешек не сдвинулся, ни одна веточка не треснула под легкой стопой — его ноги как будто бы видели, на что наступали.

Вскоре, пробираясь сквозь кустарник, он подошел к краю невысокой скалы и увидел на ее выступе, примерно в пятнадцати футах под собой, немецкого солдата, лежащего ничком под прикрытием из каменных плит и кустарников, которые делали его невидимым со стороны британских позиций.

Этот человек, видимо, был отличным стрелком, так как он, находясь позади немецких позиций, стрелял через головы своих. Его мощная винтовка была снабжена оптическим прицелом, кроме того, у него был бинокль, помогающий ему точнее брать на мушку свои будущие жертвы.