Это, собственно, была и не бабушка. Женщина лет 60 со среднеинтеллигентным лицом сидела на диване, слегка откинувшись на подушки.
– Что беспокоит? – спросил я.
– Сердце давит.
– Долго?
– Уже с час.
– Раньше бывало?
– Бывало, конечно.
– А как давит-то?
– Будто кирпич положили.
Опрос больного – это как прогулка по канату. Можно говорить все что угодно, главное не останавливаться, иначе контакт потеряется.
– Большой кирпич?
Женщина посмотрела с удивлением:
– Не маленький…
Фельдшер уже накладывал электроды ЭКГ.
– Не маленький – это как? Как обычный, стандартный или как раньше обжигали? Как в Кутафьей башне?
Женщина хихикнула.
– Наверное, как современный.
– А давайте-ка мы его сейчас прогоним. Повторяйте за мной: «По стене ползет кирпич…»
– По стене ползет кирпич, – повторила больная.
– В алюминиевых трусах…
– В алюминиевых трусах…
– А кому какое дело…
– А кому какое дело…
– Это песня про любовь.
– Это песня про любовь.
Фельдшер протянул ЭКГ. На пленке ничего страшного не было.
– Запомнили? А теперь без меня…
– По стене ползет кирпич в алюминиевых трусах. А кому какое дело? Это песня про любовь, – продекламировала пациентка.
– Ну что, уполз кирпич? – спросил я уверенно.
– Уполз.
– Ну вот, теперь если давить будет, начинайте петь эту песенку. Если инфаркта нет, кирпич уползет.
– Удивительно! Сколько лет болею, а никто мне такого не говорил.
– Это специальная разработка Лаборатории экспериментальной патологии института Склифосовского. Еще Демихов начинал разрабатывать, когда сердце собаке пересаживал в 50-е годы.
Мы тепло распрощались.
Когда мы вышли из квартиры, девочка-интерн, стажировавшаяся с нами, спросила, широко раскрыв глаза:
– Сергей Валентинович, это правда?
– Что правда?
– Про Демихова.
– Конечно. Вот попадем еще «на сердце», сама увидишь.
На очередное «сердце» мы попали на следующем же вызове. Ситуация была схожая, только пациент отличался – вместо 60-летней дамы был 70-летний доцент-хирург, которого на кирпич пришлось выводить. Зато Демихова он видел лично, поэтому легко поверил в песенку.
Следующий кирпич уполз у 40-летнего мужика. Однако его пришлось все же госпитализировать – впервые выявленная стенокардия как-никак.
Утром фельдшер Леха рассказывал с упоением: «Вчера Валентиныч был в ударе. Песни про кирпичи с больными пел, а они выздоравливали».
Все посмеялись. Однако на следующей смене пара человек попросили списать слова песенки. Изгнание кирпичей начинало становиться ноу-хау нашей подстанции. По слухам, бабки в поликлинике передавали друг другу слова заветной песни.
Через пару месяцев я заехал в Центр. У входа курила Татьяна, старший врач оперотдела.
– Слушай, народ просто ошалел… Сегодня звонит одна и требует рассказать, как правильно кирпич с сердца выгонять? В штанах или в трусах?
Про водителя Рыжикова,
или Случай на пляже
(из воспоминаний о старой скорой)
Водитель Рыжиков был стар и толст. Он был классическим скоропомощным водителем – никогда не торопился, постоянно ворчал, пил чай из китайского термоса и знал проезды через все окрестные помойки.
Кстати, о помойках. Была у Рыжикова одна пламенная страсть. Попав куда бы то ни было, он находил помойку и тащил оттуда какую-нибудь железяку. Добычу он любовно складывал в железный гараж на пустыре в долине речки Сетунь, и железяк накопилось там столько, что поставленный туда когда-то «Москвич-401» не то что вытащить, увидеть было нельзя. Но, собственно, Рыжикову это и не требовалось: жил он неподалеку от подстанции, а досуг его был прост и незамысловат – домино и совместное распитие спиртных напитков в компании таких же пенсионеров во дворе кунцевской пятиэтажки.