Как только дверь захлопнулась, сотрудники отошли от двухчасового трупа, изображавшего спасаемого перед очами главврача, благо следы реанимации на трупе имелись.

– Ну ладно, пошли продолжим! Видишь, не зря я говорил покойника в коридор не выкатывать, еще пригодится, – молодой реаниматолог достал ключ и открыл кабинет заведующего, где на журнальном столике вперемежку стояли бутылки водки, шампанского, армянского коньяка и банка спиртовой настойки валерианы. – С Рождеством, девочки и мальчики!

Оставался седьмой этаж, где находился оперблок. Еще из лифтового холла были слышны шум, хохот, какая-то музыка. В комнате операционных сестер сидела все дежурная хирургическая бригада – и Константин Иванович, и Николай Семенович, и Ираклий Шалвович, и гинеколог Алла Николаевна, и молодой хирург приемного отделения Андрей Борисович в компании операционных сестер Нины и Ольги, анестезистки Светланы и санитарки тети Шуры. Все они были в состоянии легкого подпития. На столе красовались закуска и две бутылки «КВН».

– Акт! Немедленно составляем акт! – подала голос Татьяна Константиновна. – Лена, снимай!

Лена достала фотоаппарат из чехла. Снимать ей не хотелось.

– Ой, заклинило!

– Дай, посмотрю, – комсорг Бычков потянулся было к фотоаппарату, но тут же получил чувствительный тычок локтем от Стасюка

– Хрен тебе, а не хирургия! – прошипел он в ухо комсоргу.

Сергей отпрянул от Леночки.

Акт составили быстро. Решили виновных отстранить от работы, однако вмешался парторг.

– Юрий Зусманович, а кто работать будет? Время уже полтретьего, если вызывать кого из дома, не доедут. Ну ладно, хирурги у нас есть, а уролог? А гинеколог? А операционные сестры? Или вы на скорую позвоните, больницу закроете?

Да, Юрий Зусманович попал в сложное положение. Закрыть прием в больнице под предлогом того, что вся хирургическая бригада пьяная, – за это по головке не погладят ни в райкоме, ни в ГУЗМе.

– Ладно, работайте, утром разберемся! – все-таки Юрий Зусмаович был гибким руководителем. – В терапию не пойдем, поздно уже.

Все собрались уходить, однако вмешалась Зинаида.

– А где анестезиолог? Он, наверное, совсем пьяный, раз его за столом нету.

– Да, кстати…

Юрий Зусманович бодро ворвался в комнату дежурного анестезиолога. Голый анестезиолог спал в обнимку с голой же девицей. Совершенно трезвый, между прочим. И девица тоже трезвая.

– Это кто?! – возмущенно спросил главврач.

– Я Люда Маркова из второй терапии, – испуганно пискнула девица, натягивая простыню.

– Пошла вон! И вы, доктор, приведите себя в порядок! – главный врач рассердился не на шутку. Сзади в проеме двери виднелись возмущенные лица администрации. Сергей, Лена и Юлечка хихикали в углу.

… Приказ, вышедший уже седьмого января, был суров. Юрий Зусманович рвал и метал, настаивал на увольнении. Однако в кабинет главного пришли старый Моисей и Алик Портвейнштейн.

– Юра, не позорь нацию! – сказали они. – Ты хочешь открыть новую страницу в истории еврейских погромов? Как еврей русских людей уволил за то, что они Рождество праздновали! Ты вообще с ума сошел? Да и по закону не получится, ты же их от работы не отстранил.