«Ваше величество, милостивая государыня, дражайшая тотьтушка. Мы, племянницы и племянники Ваши, приносим наичувствительную благодарность за оказанное Вашего величества к нам злошасным сиротам высокоматерное попечение, которое мы начинаем чувствовать ис присланного от Вашего величества корабля и командующих на нем, которыи всевозможное старание прилагают к удовольствию нам по повелению Вашего величества, за что всенижайше благодарим и ласкаем себя надеждою, что Ваше величество нас, сирот, примете как детей своих и удостоите назвать, припав к стопам Вашим, вседражайшей и вселубезнейшей материю нашей. Осмеливаюсь, Ваше величество, вседражайшую тотушку, утруждать: если будете к росиской императрице писать, просим всепокорно засвидетельствовать нашу рабскую благодарность за оказанное Ея императорского величества к нам великаго милосердия и рекомендовать милосердием Вашим Ея величества полковника Циглера и енералшу и флота капитана, поручика и мичмана и всех поткомандующих им за неусыпные труды и старании их в таком жестоком пути, к сему и осмеливаюсь Вашему величеству записку приложить: имя и фамилии их, высоких милости Вашего величества ожидаемых. Остаюсь в надежде удостоитца видеть Ваше величество персонално и принесть мою преданность и всеюсердное почтение племянница Ваша Елисавет».

Следует отметить, что принцессу Елизавету Антоновну нельзя полагать малограмотной. Русская грамматика восемнадцатого века еще не обрела стойкой нормативности. Вот для примера отрывок из письма Гаврилы Романовича Державина[143] М.А. Дмитриеву; поэт объясняет причины своего второго брака: «…не могши быт спокойным о домашних недостатках и по службе неприятностех, штоб от скуки не уклоница в какой разврат…» В письмах Елизаветы Антоновны прежде всего бросаются в глаза определенные трафаретные обороты и выражения. Однако в «Компендиуме» приводится письмо принцессы госпоже Элене, написанное совершенно иначе:

«Друк ненаглядныи, свет Еленушка. У нас толко и радости, что огород (сад — Ф.Г.) изряднои. Посылаю вам подарки – колечко залотое и платочик. Колечко изволте на руке носит, а платочком изволте утираца. Пишите, друк мои, уставом, глаза болет. Забыла ты меня, не пишеш про свое здоровье. Пришли ко мне гостинцу, коврижичек. Милая твоя дочерь Елисавет».

Это письмо Елизавета Антоновна пишет, уже будучи тяжело больной, незадолго до смерти. Она просит писать печатными буквами («уставом»), потому что у нее болят глаза. Упрекая Элену, будто бы та забыла ее, принцесса имеет в виду именно отсутствие сведений о здоровье своей воспитательницы, потому что, как утверждает «Компендиум», во всяком случае, переписка всегда оставалась регулярной.

В Горсенсе, сразу по прибытии, Елизавета Антоновна под писала своеобразный акт, подтверждая благополучное прибытие в Горсенс, свое, сестры и братьев.

Принцесса описывает дворец в Горсенсе, предназначенный для помещения Брауншвейгского семейства и представлявший собой двухэтажный дом с садом.

Возможно счесть принцессу Елизавету даже и демократичной, доброй и обязательной. Она не забывает и хлопочет о награждении людей, служивших ей, ее сестре и братьям. Не позабыла она и скопировать своей рукой для госпожи Элены свое письмо императрице.