— Доводилось, — прозвучал ответ после недолгого молчания.

— Вы ведь из Навмаша, я прав?

— Прав.

— Сюда от Навашино дорога неблизкая. Давно этот пидор вас вызвал?

— Ночью дело было.

— Вот как? Сразу после нашей сделки.

Слушая разговор, Вениаминыч даже не пытался сдерживать ухмылку, явно довольный собою.

— Никаких сделок между тобой и Кадомом быть не может, — парировал мой таинственный собеседник. — Хотел сделку — надо было базарить с Семипалым.

— Если ты не понял, мы только что по сходной цене решили вам невъебенно большую проблему.

— Да, знаю. Благотворительность нынче — штука редкая. Лично я это ценю, и потому ограничусь устным предупреждением. Но в следующий раз на такую доброту не рассчитывайте.

— Весьма великодушно, — отвесил я короткий поклон.

— Ага. А теперь кругом, и пиздуйте нахуй.

— Мы бы с превеликим удовольствием, вот только грузовик свой заберём.

— Грузовик больше не ваш. Считайте это платой за доставленное Навмашу беспокойство.

В тот самый момент, когда мой наделённый полномочьями собеседник договорил «считайте», из дальнего окна противоположного дома исчез один ствол.

— Так не годится.

— Охуеть ты борзый. Мне говорили, думал — брешут, а оказалось — правда. Уясни, борзый, ты всё ещё жив только благодаря своему имени. Кое-кто из бугров, возможно, расстроится, узнав о твоей кончине.

Ствол номер два аккуратно покинул соседний оконный проём.

— Приятно слышать.

— Но горевать они будут недолго и несильно, так что я готов рискнуть.

— Всё ясно, мы не ищем проблем. Только одна просьба, — тянул я время, как мог.

— Чего ещё?

— Разреши забрать кое-что из машины. Понимаю, это может показаться глупым, но там, в бардачке, лежит одна очень личная вещица, которая дорога мне и ни для кого больше ценности не представляет. Более того, мир будет благодарен, если я оставлю это сокрытым от чужих глаз. Серьёзно, однажды несколько человек её увидали — пришлось убить всех, из сострадания. Их глаза кровоточили, а желудки выворачивались наизнанку. Мои вкусы слишком далеки от общепринятых норм. Но, с другой стороны, именно они — больные и извращённые — позволили дать начало новой жизни. А это ведь всегда прекрасно. Согласен?

— Во даёт, — усмехнулся уполномоченный. — И что же там?

Шипение ВСС дало команду «На старт!», раскатистый хлопок «Скаута» скомандовал «Марш!».

Мы со Стасом метнулись в разные стороны. Оставшийся стоять столбом Николай утонул в поднятой шквальным огнём пыли. Впрочем, безудержный треск четырёх автоматов в доме старосты довольно быстро сделался сольным, а секундой позже и вовсе смолк, сменившись бурным, рвущим голосовые связки потоком проклятий:

— Суки!!! Вы в конец берега потеряли!!! Против кого прёте, уёбки?!!! На Навмаш вздумали прыгать?!!! Вы хоть знаете, что с вами сделают?!!! Вы молить о смерти будете, сучары!!!

— Утомил, — достал я из подсумка Ф-1, выдернул чеку и удивительным по красоте броском отправил чугунный подарок в оконный проём к шумному охранителю закона.

— Бля! — донеслось оттуда растеряно, а потом хлопнул взрыв, и куски домашнего уюта вылетели из квартиры Вениаминыча наружу.