За очками я не видел глаз Павлова, но был почти уверен, что сейчас они смотрят в пол. Лейтенант не находил слов, чтобы возразить, и это было хорошим знаком.

— Ну, — положил я ладонь терзаемому сомнениями легионера на плечо, — десять кило, и по рукам.

— Двадцать, — произнёс он недрогнувшим голосом.

— Да ёб твою мать, Павлов! Двадцать кило за один сеанс радиосвязи, да ещё и на моём оборудовании — это как-то дохуя. Ты не находишь?

— Связь связью, а мне ещё к их, — указал лейтенант на смертельно уставшего от разговоров солдатика, — штабу идти вместе с вами. Или ты думал, что я после связи поеду в Муром и буду там ждать, когда ты мою долю принесёшь?

— Откровенно говоря, да. Знаешь, я, быть может, и не являюсь образцом чести, но слово моё дорогого стоит. В нашем деле, зачастую, кроме слова и положиться не на что, а потому...

— Хватит этой хуйни Кол, — бестактно прервал неотёсанный солдафон мой благородный пиздёж. — Может тебе память и отшибло, а мне нет. Двадцать кило.

— Двенадцать.

— Восемнадцать.

— Пятнадцать, — протянул я раскрытую ладонь после «тяжелейшей» внутренней борьбы.

— Издеваешься?

— В смысле? Я и так в три раза от первоначальной долю тебе поднял!

— У меня руки связаны, — процедил лейтенант.

— А. Точно. Повернись-ка, — вынул я кинжал и разрезал путы. — Ну вот, здравствуй, свобода. Обрати внимание, это был жест доброй воли с моей стороны, дабы закрепить доверие и подтвердить честные намерения. Я очень рассчитываю на взаимность.

— Да, конечно, — потёр Павлов запястья, — а то пришлось бы носом в рацию тыкаться.

— Ты чем-нибудь бываешь доволен?

— Что будем передавать? — обошёл лейтенант броневик и уселся в пассажирское кресло, сопровождаемый стволом «Бизона», висящего на Олином плече.

— Ты ведь слышал допрос и запомнил каждое слово. Сам скажи.

— База на площади Куйбышева, штаб в здании театра. Личный состав — пятьдесят-шестьдесят бойцов, автоматическое стрелковое оружие, несколько РПГ, как минимум два миномёта сто двадцать миллиметров. Восемь единиц бронетехники: четыре БТР-90, две БМП-3, одна БМД-3.

— Вижу, ты хорошо подготовился. А откуда такие подробности?

— Мы взяли языка.

— Планы вражеской группировки известны?

— Собираются на полученное золото наращивать силы для контроля близлежащих территорий. Уже имеют контакты для закупки вооружения и найма бойцов.

— Молодец, пускай в Муроме посуетятся. А что насчёт подходов?

— Север Московского шоссе патрулируется малыми группами на лёгком транспорте. Вероятно, после нашего нападения, патрули будут усилены.

— Нашего? А кто с тобой?

— Ты прав, — согласился Павлов, поразмыслив. — Нужно говорить о себе. Я взял языка, не «мы». Стас погиб в бою с патрулём. Из всей группы остался я один.

— Знаешь, — подошёл я ближе и остановился возле левой передней дверце, — когда группа состоит из двух рыл, про неё не говорят «вся». Это звучит глупо, даже издевательски.

— Что? — обернулся лейтенант.

— Ну, типа, я помню всех своих баб, обеих двух.

— Ты и это забыл?

— Э-э... Мне льстит, твоя уверенность в том, что у меня было больше двух баб, но, честно говоря, я и сам их не считал.