Мы лежим с ней на полу почти вплотную.
Разумеется, она голая – хоть для вида и закуталась в простынку, приоткрыв маленькую грудь. Правда, ко мне не лезет. Наверняка самодовольно полагает, что я потеряю выдержку наедине с обнажённой женщиной, тем более вкусив алкоголя. Что ж, пусть, как и все шварцкопфы, питается бесплодными надеждами. Я пью пиво «Кирин». Она – сливовое вино. Даже поздно ночью, на одной циновке, мы полностью разделены идеологией.
Очень темно. В дешёвом риокане нет окон.
– Этот режим держится на кауф-хофах, – шепчет она. – Никто его не любит. Смотрите, на Урал посылают лучшие части вермахта, и за несколько лет военные либо дезертируют, либо, морально разложившись, переходят на сторону партизан. Всё сгнило до основания. Ткни мизинцем, чуть-чуть, и эта власть повалится. Они на плаву лишь потому, что отключили людям мышление, погрузили их с головой в телевизор, секс и штамповку рейхсмарок.
Я глотаю пиво – из горлышка. Арийцу так пить не к лицу, но я ариец из Руссланда.
– Однако что-то Триумвират никак не свергнут, – усмехаюсь я, смакуя пивной вкус. – Болтовни много, а толку ноль. Да, на службу в вермахт сейчас кнутом не загонишь. Никому ж не хочется киснуть под дождём в лесном дозоре, предпочитают щёлкать семечки, смотреть телик и скачивать из Сёгунэ порнуху. Поэтому-то на Урале участки фронта обороняют китайские наёмники под командованием наших офицеров. Пусть «желтопузики» гибнут по сотне на одного партизана, они сдерживают «лесных братьев». Пушечное мясо стоит дорого, и рейх берёт новые займы у Японии… Мы всё глубже залезаем в кабалу, совершенно негде брать деньги, но спокойствие необходимо. Мне не нужно, чтобы по рейхстагу снова стреляли танки, как в период Двадцатилетней Войны.
Она привстаёт, тянется ко мне. Простыня сползает до живота. От губ – запах вина.
– Да пусть стреляют, – фыркает Ольга. – Лишь бы хоть что-то стало булькать в этом вязком болоте. Рейхстаг? Сотня безликих слуг, инертная биомасса, удостоенная Триумвиратом права нажимать кнопки. Их держат лишь потому, что с рейхстага начал путь ваш фюрер, а иначе – давно бы утилизировали. НСДАП[36] распущена, и теперь у нас нет вообще ни одной партии. Замечательно, правда? Страна отсутствия. Нет лидеров – это призраки. Нет культуры – лишь смехуёчки по телевидению. Нет любви – только бордели. Люди так равнодушны, словно при рождении у них сразу ампутируют сердце. Богачи просаживают пачки иен в стрипклубе «Дас Рейх», осыпая купюрами голых танцовщиц, а на окраинах их же города шварцкопфы взрывают бронеколонны. Марло и развлекаловка – вот на чём держится власть оккупантов. А Триумвират, я уверена, специально маскируется под тень. Если есть предмет для ненависти – его ненавидят. Но как можно не любить воздух?